Ради самого дорогого
Шрифт:
Джойс благодарно приняла чашку и немножко отпила. Миссис Барнесс подозрительно за ней наблюдала.
– Можно полюбопытствовать, мисс? Как все прошло? Джойс отрицательно покачала головой. Лицо ее снова помрачнело.
– Что ж, - вздохнула миссис Барнесс, - видать, сегодня, как вы говорите, просто не наш день. Джойс вскинула на нее глаза.
– Ох, неужели...
Ее хозяйка мрачно кивнула.
– Да. Ох уж мне этот Барнесс! Его снова выгнали с работы, и хотела бы я знать, что нам теперь делать.
– О, миссис Барнесс, вы не подумайте... Я знаю, и должна...
– Бросьте вы это, моя милая. Спорить не буду, всем было бы лучше, найди вы работу, но нет так нет. Просто сегодня не наш день. Вы допили? Я отнесу чашку.
–
– Ага!
– обличающе заявила миссис Барнесс.
– Так и знала, что вы собираетесь все отдать этому мерзкому животному. Меня не проведешь, милочка.
– Ну пожалуйста, миссис Барнесс! Самую капельку! Вы же на самом деле не против, правда?
– Сомневаюсь, что это что-то изменит. Ни для кого не секрет, что вы без ума от этого чудовища. Чудовища-чудовища, не спорьте. Сегодня утром оно пыталось меня укусить.
– Не может быть, миссис Барнесс. Терри на такое не способен.
– Как же! Зарычал, оскалил все какие там у него остались зубы, а я только и хотела глянуть, можно ли починить ваши туфли.
– Просто ему не нравится, когда трогают мои вещи. Он думает, что должен их охранять.
– Думает? Скажите, какой мыслитель! Собаке ни к чему думать. Она должна знать свое место и охранять двор от грабителей - вот и все, что она должна. И вообще, противно смотреть на эти нежности! Знаете, что я вам скажу, мисс? Усыпить его давно пора, вот что.
– Нет, нет, нет! Никогда!
– Да полно, полно, ваше дело, - примирительно сказала миссис Барнесс.
Она взяла со стола чашку, вытащила из-под морды у Терри стремительно опустевшее блюдце и вышла из комнаты.
– Терри, - тихо позвала Джойс.
– Иди сюда, поговорим. Что же нам с тобой, милый, делать?
Она присела на шаткий стул и усадила собаку на колени. Потом сняла шляпку, откинулась на спинку стула и, вытянув передние лапы Терри кверху, принялась целовать его в мордочку. Почесывая его за ушами, она тихо заговорила:
– Ну вот что нам, например, делать с миссис Барнесс, а, Терри? Мы задолжали ей за целый месяц! Она слишком добрая, Терри, слишком. Она нас не выгонит, но ведь это не выход. Не можем же мы жить за ее счет, правда? Так делать нехорошо. И почему этот Барнесс вечно сидит без работы? Терпеть его не можем, правда, Терри? Такой всегда пьяный... А когда кто-то вечно пьяный, то, уж поверь мне на слово, он вечно и без работы. Очень все это странно. Я вот не пьянствую, а работы у меня тоже нет. Но я тебя не брошу, милый, не бойся. Как же я могу бросить своего Терри? И оставить с кем-то тоже не могу. Кто же будет тебя любить так, как я? Ты ведь уже старичок, Терри. Да-да, двенадцать лет для собаки не шутка. А старики никому не нужны. Вдобавок мы плохо видим, почти ничего не слышим, и характер у нас, ты уж извини, отвратительный. Ты ведь только меня и любишь. А на остальных мы рычим, правда? Потому что они нас не понимают и не любят, и мы это чувствуем. Никого у нас в этом мире нет кроме друг друга. Правда, милый?
В ответ Терри нежно лизнул ее в щеку.
– Ну скажи мне что-нибудь, милый. Терри тяжело вздохнул, заскулил и полез носом хозяйке куда-то за ухо.
– Мне-то ты веришь, правда, ангел мой? Ты же знаешь: я тебя никому не отдам. Только что же нам все-таки делать? Дальше просто некуда, Терри.
Она поуютнее устроилась на стуле и мечтательно прикрыла глаза.
– А помнишь, как мы все были счастливы? Ты, я, Майкл и папа. Майкл! У него был тогда первый отпуск, и перед возвращением во Францию он хотел подарить мне что-нибудь. А я все просила его не слишком тратиться, а потом мы поехали в деревню, и там меня уже ждал сюрприз. Майкл попросил меня выглянуть в окно, и на дорожке я увидела тебя. Ты был на длинном поводке, и с тобой шел такой смешной человечек, насквозь пропахший собаками. Он еще так смешно разговаривал: "Это же не щенок, мадам, ото чистое сокровище. Только взгляните! Ну разве не красавец? Я себе так и сказал: "Как только молодые господа его увидят,
Терри лизнул хозяйку.
– Ты же был со мной, когда пришла та телеграмма. Если б не ты, Терри, если б тогда не ты... Она надолго смолкла.
– После этого мы уже никогда не расставались. Ни в радости, ни в печали, а ведь много было печали, верно? А теперь все и вовсе скверно. Есть, конечно, еще тетки Майкла, но они ведь думают, у нас все в порядке. Откуда же им знать, что он проиграл все деньги? Мы ведь им об этом ни за что не расскажем! Я тратила деньги, он тратил... Он, конечно, больше, но у каждого свои недостатки. Он ведь любил нас, Терри, обоих любил, а это главное. Остальное ерунда. И потом, родственники всегда его недолюбливали, вечно старались наговорить мне про него каких-нибудь гадостей. Так что не дождутся такого: узнать, что Майкл проиграл все наши деньги. Как бы мне хотелось иметь своих собственных родственников! Очень странно, что у меня их нет. Я так устала, Терри, и так хочется есть! Даже не верится, что мне только двадцать девять. Я себя чувствую на семьдесят. Я ведь совсем не храбрая, Терри, я только притворяюсь. Знаешь, такие странные мысли лезут последнее время в голову... Вчера потащилась пешком чуть не через весь Лондон, чтобы повидаться с кузиной Шарлоттой Грин. Мне почему-то казалось, что стоит мне заглянуть к ней в половине первого, и она обязательно предложит мне позавтракать. Дошла уже до самого ее дома и вдруг поняла, что просто не могу вот так вот прийти специально, чтобы поесть, и пошла назад. Глупость какая! Столько людей совершенно спокойно живет за чужой счет и думать об этом не думает! Наверное, мне не хватает силы воли.
Терри протестующе зарычал и уткнулся носом в уголок ее глаза.
– Какой у тебя славный нос, Терри. Такой холодный, совсем как мороженое. Обожаю тебя! Ни за что с тобой не расстанусь. "Усыпить!" Ты не слушай меня, милый. Не могу.., не могу.., не могу...
Шершавый язык принялся энергично вылизывать ее лицо.
– Все-то ты понимаешь, мой хороший. И ничего не боишься. И хочешь помочь мне, правда?
Терри сполз с коленей и заковылял в свой угол. Повозившись там, он вернулся, неся в зубах старую треснувшую чашку.
Джойс хотела было рассмеяться, но на глазах у нее выступили слезы.
– Милый, и это все, чем ты можешь помочь своей хозяйке? Ох, Терри, Терри... Ну не бойся, я что-нибудь придумаю. Только что? Легко сказать. Что же нам с тобой делать?
Она прилегла возле собаки на пол.
– Понимаешь, милый, в чем дело... Почему-то ни гувернанткам, ни сиделкам, ни даже компаньонкам не положено иметь собак. Вот замужним женщинам это можно, да и то лучше дорогих комнатных песиков, которых можно взять под мышку и пройтись с ними по магазинам. Хотя, конечно, можно и старых слепых терьеров кто ж им запретит?
Она нахмурилась и замолчала. В эту минуту внизу дважды позвонили.
– Похоже, почта, Терри.
Джойс вскочила и сбежала по лестнице. Вскоре она вернулась с письмом в руке.
– Если только... А вдруг... Она вскрыла конверт.
"Уважаемая мадам!
Тщательно осмотрев картину, мы пришли к единодушному мнению, что о ее принадлежности кисти Квиппа не может идти и речи, как, соответственно, и о ее приобретении.
С уважением,
Слоун и Райдер".
Джойс молча смотрела на листок.