Ради смеха, или Кандидат индустриальных наук(Повести, юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
Коль скоро я упомянул о процентах, стоит, думается, продолжить этот разговор. В рабочее время (каюсь) я занялся подсчетами. В нашем ресторане работают сто пятьдесят человек. Будь я тут самый преглавный человек, я бы завтра, с согласия местного комитета, конечно, уволил четырнадцать человек, т. е. почти десять процентов. Ресторан улучшил бы работу процентов на триста, как минимум. Ибо эти четырнадцать человек — рвачи и хамы. И, к сожалению, они зачастую придают ресторану эдакий ухарски-забулдыжный вид.
— Что ты тут строчишь? —
— Подсчитываю, сколько человек стоило бы уволить.
— A-а, фигня все это! Глянь на ту парочку. Смотри, как они пьют с наслаждением. Умора! Попросили марочного казахстанского вина, а я им приволок… вермут. Провинция.
Пятнадцатым для моего будущего приказа я записал этого официанта.
Сегодня ресторан посетили директор треста столовых и ресторанов, его заместитель и старший инженер. Директор сам встретил начальство, усадил за стол и написал мне записку: «Коньяк — 1 бут., „Пшеничную“ — 1 бут., закуску в ассортименте, 4 бифштекса. Трюков».
Начальство сытно пообедало, выпило, а рассчитаться, видимо, позабыло. Я бросился за ними в фойе.
— Товарищи, извините, но…
Директор подошел ко мне.
— Ты зачем тут?
— Понимаете, они забыли расплатиться.
— Ты что, с ума сошел?! — Директор прямо в лице изменился. — Ты, может, еще и мне счет выпишешь?
— А я уже выписал.
Василий Кузьмич побледнел и что-то сказал. Мне послышалось: «Ойпырмай!»
Работал до обеда. Позвонили из редакции:
— С работой официанта кончайте. Надо сдавать фельетон в набор.
Дело о поцелуе
Вечер. Самый что ни на есть лирический вечер. Луна, ручейки, музыка. Из сада несутся трели соловья. Благоухают цветы… На одной из скамеек — пара. Она нежно склонила ему на плечо кудрявую головку. Шепчет:
— Вань, а Вань?
— Что, милая?
— Ты хочешь сесть… в тюрьму?
Скамейка покачнулась. Ване показалось, что в этот миг соловей каркнул.
Хриплым сдавленным голосом он попросил:
— Милая, этим не шутят.
Девушка игриво погрозила Ване пальцем:
— Боишься? Я это учту!
И снова засвистали соловьи…
На другой день Вайя до блеска надраил свой мотоцикл и покатил с девушкой за город. Много ли, мало ли проехали они — вдруг видят: цветы. И тут среди полевых ромашек Ваня, зажмурившись, протянул руки и, простите, обнял Свету.
Говорят, правила хорошего тона рекомендуют девицам в данной ситуации отвесить кавалеру пощечину. Или хотя бы густо покраснеть. Светлана Чаева по-новому разрешила эту проблему. Она закричала:
— Караул, целуют!
Объездчик и пастух, стоявшие шагах в двадцати, детально обсудили этот клич и скорее из любопытства пошли на помощь. Они подошли на приличествующее
— Считай, Ваня, что ты в тюрьме.
— Шутишь ведь, Света! — взмолился юноша.
— Посмотрим, кто шутит, — она тряхнула кудряшками. — Этот поцелуй ты лет пять помнить будешь. А то и шесть, но это как суд решит.
Шли дни. А Ваня никак не мог забыть эту историю. Терялся в догадках: два месяца чин чином встречался со Светой, и вдруг, когда он решил сделать ей предложение, ссора. Потом эти угрозы, странные намеки… Света начисто отказывалась прийти на свидание.
Ну а дальше, чтобы не томить читателя, я буду рассказывать о том, какая отрицательная Света и какой положительный Ваня. И еще о том, что из рыцарских побуждений, а иначе этого не объяснить, сторону отрицательной Светы заняла наша положительная милиция.
Словом, к делу.
Однажды в Академии наук, где трудится и, заметим, успешно, наш незадачливый влюбленный, раздался звонок. Ваня снял трубку.
— Мне инженера Ивана! — потребовала трубка.
— Инженер Иван Серов слушает.
— Значит, фамилия Серов. Пометим. — И трубка продолжает: — Вы знаете, что мы на вас завели уголовное дело?
— Кто это — «мы»?
— Милиция. Зайдите к старшему следователю Шишкину, — и назвал адрес.
Ваня не верил своим ушам. Уголовное дело? На инженера Ивана? Шутка, конечно! И тут мелькнула догадка: «Видать, Света разыгрывает». Подобные шутки в ее стиле. «Ну, если звонит, — обрадовался Ваня, — значит, ссора забыта».
И вдруг, как гром средь ясного неба, — повестка: «Явиться к следователю». Тогда-то и туда-то. Иван Серов явился.
— Светлану Чаеву знаете?
— Знаю.
— За город ездили?
— Ездили.
— На мотоцикле?
— На мотоцикле.
— Марки «Ява»?
— Марки «Ява».
— Ну, что я говорил! — обрадовался следователь и свысока посмотрел, по-видимому, на практиканта. Практикант поддакнул: «Здорово».
Следователь сел поудобнее, минуты две молча и насквозь сверлил Ивана, а потом, резко перегнувшись через стол, не очень громко крикнул:
— Поцеловать потерпевшую хотели?
— Какую потерпевшую? — переспросил Ваня и вдруг его осенила ужасная догадка. — Что случилось со Светой? Не томите, скажите!
Следователь нахмурился.
— Вы что тут из себя Олега Попова строите? Я вам кто, следователь или дурак?!
— Да нет, я не об этом совсем. Скажите, что со Светой?
— Нет, это вы скажите. Кто я тут, следователь или дурак? Но посмейте только оскорбить!
— Я не о том, товарищ следователь.
— Гражданин следователь, — поправил Шишкин. — Итак, хотели ли вы поцеловать гражданку Чаеву в область ротового отверстия?
Иван глубоко вздохнул, положил руки на стол и с отчаянием в голосе сказал: