Ради тебя
Шрифт:
В общем, видом тут именовали место, которое не стыдно приезжим показать, мол: «И в провинции есть на что посмотреть!». Правда, столичных жителей ни лесок, ни поля за ним, ни тем более развалины особенно не впечатляли, но это уже совсем другой разговор.
А вот Тильда тут бывать любила и не только из-за замка-башни. Просто мостки рядом с купальней построили уж больно удобные, совсем невысокие - снимай чулки и полощи ноги, сколько вздумается, даже юбки выше колен задирать не нужно, и со стороны всё очень прилично выглядит.
Конечно, сейчас лезть в воду госпожа
Тиль так увлеклась созерцанием, что едва не свалилась, услышав за спиной громкое и, в общем-то, благожелательное: «Здрасти вам!» На ногах она, конечно, удержалась, а вот подобранную юбку из рук выпустила и, понятно, подол точнёхонько угодил в лужу, натёкшую в прогнувшиеся доски, светлый муслин на глазах зеленеть начал.
– Чтоб вам пусто стало!
– буркнула под нос Тиль, соображая, как быть.
По всему выходило: никак. Ну не трясти же юбками на глазах у постороннего. Да и вряд ли тряска чем-то поможет в такой ситуации.
– Говорю, день сегодня уж больно хорош!
– решил поддержать светскую беседу чересчур благожелательный господин, - солнышко светит.
– Странно бы было, свети сейчас луна, - проворчала Тильда.
– Что вы там говорите? Не слышу.
– Я говорю, что здесь частные владения, - повысила голос госпожа Арьере, загораживаясь ладонью от солнца, которое действительно светило, да ещё как! Даже не разобрать толком, кто там такой общительный выискался, понятно лишь, что мужчина.
– Как вы здесь оказались?
– Пришёл, - сообщил тёмный силуэт, пожав плечами.
– Вы бы хоть забор какой поставили, если тут гулять нельзя, чесн’ слово. А то кусты и кусты, потом - бац! Частные владения. Или я опять чего не понял?
– Подайте мне руку, пожалуйста. Не видите разве, я сама не могу выбраться.
– Не вижу, - признался таинственный незнакомец.
– У меня туфли скользят!
– Так где я, а где ваши туфельки?
– Да помогите же мне, наконец!
Нет, грубить Тиль не собиралась, да и командовать незнакомцами, тем более таинственными, не привыкла. Но ситуация из нелепой вот-вот собиралась превратиться в угрожающую. Конец мостков под тильдиным весом почти ушёл под воду и кожаные подмётки на самом деле скользили по гнилому дереву как по льду - не враз и шагнёшь. Проще всего на четвереньки встать или уцепиться за ветки ивы, полощущиеся у берега, но для этого пришлось бы встать в раскоряку вроде бабки, полощущей бельё.
– Ну, желание дамы для меня закон, - радостно отозвался мужчина и выдернул Тиль с мостков, будто морковку с грядки - просто схватил за руку и рванул, а потом ещё заботливо за талию придержал, когда Арьере дальше понесло.
– Да вы хорошенькая. А я думал, мегера мегерой.
– Простите, - едва сумела выдавить Тиль, судорожно пытаясь вздохнуть - широкая ладонь доброжелателя, которую он, кстати, убрать не додумался,
– А вы улыбнитесь, я вмиг всё и прощу, - радостно пообещал незнакомец.
– Руки уберите!
– процедила Тильда, смаргивая навернувшиеся от прошивающей боли слёзы.
– Ну, извиняюсь.
– Мужчина даже отступил на пару шагов, а руки не только убрал, но и поднял, словно сдаваясь.
– Не хотел я ничего такого.
– И вы меня простите, - повторила Арьере, сумев, наконец, выпрямиться и вздохнуть.
– Глупо получилось.
– Да чё уж там, - широко, неуместно широко, все зубы продемонстрировав, улыбнулся незнакомец.
А улыбка у него оказалась шикарной: белоснежная, даже в голубизну отдающая, ровная, по контрасту со смуглой кожей на самом деле сверкающая. В этом господине вообще яркого чересчур много было. Волосы не рыжие, а оранжево-красные - любая лисица обзавидуется. Брови же и ресницы чёрные, словно подкрашенные. Глаза светлые, цвета не разобрать, но тоже очень яркие. Да и одет странно: каблуки на сапогах слишком высокие, узкие брюки заправлены в голенища, а торс его только белоснежная рубашка прикрывала, может даже и нижняя, потому что ворот и вырез до самой груди не застёгнуты и не зашнурованы. Шляпа же, сдвинутая на затылок, больше ведро напоминала, а не головной убор.
– Простите, - повторила Тиль невесть зачем, старательно отводя взгляд от этой проклятой рубашки.
Точнее, от треугольника тёмно-кирпичной, совершенно гладкой и тоже будто сияющей кожи.
– Да вы вроде ничего такого и не сделали, - пожал плечами мужчина.
– Ладно, с этим покончили. Меня, между прочим, Джерк зовут. Джерк Доусен, к вашим услугам, мэм, - он чуть-чуть, на палец примерно приподнял шляпу за широченные поля и тут же обратно на макушку её водрузил.
– А вы, получается, местная хозяйка?
– Можно сказать и так, - пробормотала Тильда, чувствуя, что краснеет, как институтка, которую уличные оборванцы освистали. Что её смутило, она и сама понять не могла.
– Я госпожа Арьере.
– Вот прямо и госпожа?
– будто удивлённо присвистнул нахал.
Мужчина щелчком пальца сдвинул шляпу ещё дальше на затылок, и стало совсем непонятно, на чём она держится. Уж точно не на шнурках, свободной петлей болтающихся у него под подбородком. Квадратным, каким-то очень рельефным и не совсем аккуратно выбритым подбородком.
– Что вас удивляет?
– холодно поинтересовалась Тильда.
– Да не, ничего такого, - Доусен - Арьере почему-то сразу запомнила, что он именно Доусен, да ещё и Джерк - поскрёб ногтями скулу.
– Просто у вас тут всё так... заковыристо.
Вот на заковыристость он явно не тянул, на господина, впрочем, тоже. Но и на крестьянина или рабочего не смахивал. Чем-то рыжеволосый походил на парнишку, который заставил Тиль горшки колотить. Правда, про того с первого взгляда всё понятно стало, а про Доусена не сразу и скажешь, откуда взялся. Речь неправильная, да ещё выговор незнакомый, а лицо вполне породистое.