Радио Судьбы
Шрифт:
Два больших «Ми-8» идут в голове, по бокам от них – четыре спортивных «Яка», а в хвосте, покачивая сдвоенными крыльями, тащится «Ан-2».
Эта мысль была тем более абсурдна, что окна дежурки выходили во внутренний двор штаба, поэтому, даже высунувшись до пояса, Ковалев все равно бы ничего не увидел.
– Черт побери! Да что ж такое? Что же творится в этом заколдованном месте – на двенадцатом километре шоссе Таруса – Калуга?
В заколдованные места, вампиров, оборотней, инопланетных монстров и прочую
А в реальности ситуация была такова: сигнал поступил в десять восемнадцать. Сейчас – Ковалев взглянул на электронные часы, висевшие на стене, – десять пятьдесят две. Итого – тридцать четыре минуты.
Тридцать четыре минуты прошло с момента поступления сигнала (правда, очень странного сигнала – звонивший так и не смог сказать, что произошло), а мер не принято никаких.
Единственное, что они успели сделать – погасить загоревшийся основной пульт и перейти на резервный. Ну и... Ну и отправить в больницу Леху Фомина... И теперь неизвестно, выйдет ли он из нее самостоятельно. На своих ногах. Или его понесут на руках товарищи. В гробу с закрытой крышкой.
Ковалев покосился на обугленный ящик, залитый пеной огнетушителей. Пульт уже остыл и больше не шипел, как раскаленный утюг. Но вентиляция не справлялась с запахом, стоявшим в воздухе.
Ковалев вспомнил, что Фомин был покрыт такими же хлопьями белой пены, будто только что вылез из ванны. Вот только... Из ванны вылезают распаренными, чуть покрасневшими, но никак не ПОДЖАРЕННЫМИ – до такой степени, что кости торчат из лопнувшей кожи. (А мне, пожалуйста, с корочкой! Я люблю, чтобы хрустело!)
«Черт! Надо послать кого-нибудь за освежителем воздуха! Невозможно сидеть! У нас же не гриль-бар, в конце концов!»
Но вместо этого он наклонился к микрофону и нажал кнопку вызова.
– Внимание всем экипажам, находящимся в районе поселка Большевик, оптовой базы и Калиновых Выселок! Кто-нибудь слышит меня? Прием!
В динамиках раздался треск, и Ковалев невольно вздрогнул. Радио. Обычное средство связи. Сегодня оно пугало его.
Снова треск, и затем – бодрый, уверенный голос:
– Штаб! Четвертый экипаж на связи! Старший экипажа – Бурцев. Слушаю вас.
«А-а-а. Бурцев. Это хорошо. Отличный парень. Он сумеет с ходу во всем разобраться».
– Бурцев! Где вы находитесь?
– Следуем от Калиновых Выселок в сторону города. Как поняли?
– Понял вас. Слушай мою команду. Разворачивайтесь и поезжайте на шоссе Таруса – Калуга. Обследуйте район двенадцатого километра и немедленно доложите, что там происходит.
– Но ведь... Это не наш участок. Это уже ближе к калужским...
– Отставить. Как поняли задачу?
В динамиках повисла пауза. Совсем небольшая – в МЧС не принято обсуждать приказы.
– Штаб, понял вас. Разворачиваемся.
– Отбой!
Ковалев посидел еще немного, невидящим взглядом уставясь в проклятый железный ящик, который вдруг так некстати вспыхнул. Затем снова наклонился к микрофону и нажал кнопку вызова:
– Четвертый экипаж, ответьте штабу! Бурцев!
– У аппарата, шеф!
Ковалев с трудом подавил улыбку. Этот Бурцев верен себе. Его ничем не проймешь.
– Вы там это... – Он не мог четко сформулировать мысль, которую хотел донести до старшего экипажа. Понимал, что это звучит нелепо, наигранно... даже немного фальшиво, – но он должен был это сказать. – Вы там это, ребята... Поосторожней, ладно?
– Делаю запись в бортовом журнале, – отозвался Бурцев. – Начальство проявило трогательную заботу о подчиненных. Дата. Подпись.
Губы Ковалева помимо его воли растянулись в улыбку. На этот раз он не смог ее подавить. Но в следующий момент его голос стал сухим и строгим:
– Приказываю произвести визуальный – подчеркиваю, только ВИЗУАЛЬНЫЙ! – контроль района предполагаемого места происшествия. О результатах немедленно доложить в штаб. Как поняли?
– Понял вас.
«Ну, с богом!» – подумал про себя дежурный. Действительно, чего это он? Просить экипаж спасателей быть поосторожней – все равно что отправлять дочь на панель и умолять ее сохранить девственность.
Работа у них такая. Не пряники ведь перебирают.
Взгляд его снова остановился на обгоревшем основном пульте.
«Черт! Пойдет кто-нибудь за освежителем или нет?»
– Эй, ребята! Есть кто свободный? Я говорю, сбегайте кто-нибудь в магазин, купите освежитель воздуха!
Десять часов пятьдесят две минуты. Четвертый экипаж.
Константин Бурцев (в бригаде Серпуховского МЧС его называли Кстин) отложил рацию и посмотрел на водителя.
– Ну что, Володя. Разворачивай оглобли. Отчизна ждет подвига! Похоже, в районе двенадцатого километра шоссе Таруса – Калуга открылась очередная амбразура. Закроем ее? Своими молодыми упругими телами?
Володя проворчал что-то неразборчивое, включил сирену и стал осторожно разворачиваться через двойную сплошную.
– Жертвы есть? – оживился врач экипажа, Виктор Пас тухов. Он сидел в салоне и листал журнал «За рулем».
– Если Володя и дальше будет гонять на своей бетономешалке, как Шумахер, то обязательно появятся.
– Ты в Москве на маршрутках не ездил, – парировал Володя.
– А я в Москву и не собираюсь, – беззаботно ответил Кстин. – Только если Шойгу будет мне орден вручать.