Платформа Международного космодрома , от края до края занятая вытянутой махиной корабля - истинные его размеры становились понятны только сейчас , на земле - была заполнена тысячами и тысячами людей . Едва стих рёв двигателей мягкой посадки , ещё раскалённые двигатели дышали пеклом на мноие десятки метров вокруг - а собравшиеся люди буквально смели проволочное ограждение
и , не слушая протестующие возгласы охраны - в дальнем секторе какие-то горячие головы даже открыли стрельбу в воздух - бросились бежать вперёд по горячей поверхности . Спустя несколько минут на ней подошвы обуви начинали дымиться , и собравшиеся вокруг корабля совершали странные прыжки , словно бы исполняли нелепый , никому сейчас не нужный танец . Навстречу им уже распахивались в борту казавшиеся с такой высоты крошечными люки , с мягким стуком впечатывались в землю аварийные трапы , и появившиеся на их вершинах люди кричали высокими , усталыми голосами . В следующую секунду всё смешалось . Самые отчаянные фотокорреспонденты , рискуя жизнью , полезли на пуско-посадочные стапеля , чтобы заснять всю картину сверху . Кто-то , не сдерживая эмоций , опускался на колени и , рыдая , пытался целовать жгучую поверхность космодрома . Другие , наоборот , стояли молча и неподвижно , раскинув руки и закрыв глаза , полностью отдавая себя свободному ветру , от которого они отвыкли за девять лет искусственной атмосферы корабля . Какой-то человек из группы технического обслуживания орудий крупного калибра от счастья повредился в уме и , бегая вокруг , выхватывал у зазевавшихся журналистов микрофоны и бросал их вверх , особенно радуясь , когда они попадали в днище корабля и , издав глухой звон , падали вниз . Некоторые кричали , задыхаясь от свежего воздуха . Оркестр исполнял какой-то марш , который никто не слушал . На специально построенной трибуне застыли высокие гости , среди которых выделялась худощавая фигура Генерального Секретаря ООН . Рядом с ним стоял руководитель United Spacy , а на ряд ниже - председатели Совбеза организации и ЮНЕСКО . Эта трибуна казалась единственным островком , на котором сохранялось
внешнее спокойствие . Всё вокруг шумело . Едва знакомые люди , увидев друг друга , с радостными возгласами снимали фуражки , хлопали друг друга по спинам , жали руки и отдавали честь . А она виссела у него на шее , и кажется , не было в мире силы , способной её оторвать . И у каждого , кто видел их в эту минуту , как-то по особому вздрагивало и без того громко стучавшее в груди сердце . Впрочем , точно так же оно дрожало сейчас у всех , под идеальным небом , под жарким июльским Солнцем . Земля встречала своих людей , о смерти которых с уверенностью говорилось в течении последних нескольких лет .
А потом он нёс её на руках к выходу с космодрома и огромная толпа даже не расступалась , а словно растворялась на их пути . Кто-то , то ли из офицерского состава "Риссити" , то ли из персонала космодрома в эйфории подключил корабельную связь к громкой и по всему лётному полю раздавались удивлённые возгласы инженеров , ползавших по недрам многократно выработавшей свой ресурс силовой установки . Около распахнутых настежь ворот космодрома зачем-то нёс вахту караул . Космодром - обычно строго режимный объект - сейчас был полон народу . Проволочная сетка ограждения во многих местах была повержена , все шлагбаумы - подняты и светофоры удивлённо смотрели зелёными глазами , как будто спрашивая , что происходит . Около одной из уцелевших секций , вцепившись пальцами в её стальные ромбики , стоял маленький взъерошенный человек в очках , одетый в чёрные пиджак и брюки , белую майку и обутый почему-то в спортивные кеды - Синкай Макото - и , щурясь от горячего , пыльного ветра , смотрел на созданную им жизнь , на небо , на корабль , на Нобору и Микако . Начальник караула тоже посмотрел на них . После секундного колебания он отдал какую-то быструю команду - и караульные одним коротким , слитным движением подняли руки к козырькам .
И было ему двадцать четыре года , да и ей не больше .