Радищев
Шрифт:
«Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние…» И далее кратко и четко сформулировал право человека на возмущение против государя, нарушившего закон.
«Неправосудие государя дает народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему дает закон над преступниками. Государь есть первый гражданин народного общества…»
Как видно, в этом молодом сенатском чиновнике накапливались могучие силы гнева и протеста, и его мировоззрение приобретало все более определенный, все более радикальный характер.
Таковы были его начальные шаги [72] на
И с этих начальных своих шагов он сразу включился в то молодое и сильное движение русской передовой демократической мысли, которое уже явственно проявляло себя в 60 — 70-е годы XVIII столетия и которое с тех пор никогда не затухало, а росло и крепло, несмотря на гнет крепостнического государства.
72
В Лейпциге Радищев начал, но не завершил перевод брошюры Антона Гика, греко-албанского политического деятеля, ратовавшего за оказание поддержки Греции в борьбе за ее независимость. Кроме того, Радищевым была написана работа по истории Сената, впоследствии уничтоженная им самим.
В дальнейшем, как мы увидим, он продолжит, а потом и возглавит движение свободной русской мысли, постоянно черпая силы для движения вперед в потоке живой, созидательной жизни русского народа.
Нет, не одни «согбенные разумы и души» увидел Радищев, вернувшись в Россию. Он нашел в ней немало людей, светлых умом, прямых и смелых душой, — людей, с которыми ему было по пути, у которых было чему учиться, чтобы потом и их повести за собой!..
Ранее было сказано о «брожении умов» в 50—60-е годы — в годы отрочества Радищева. В среде русского дворянства все отчетливее проявлялись настроения, оппозиционные деспотическому правлению Екатерины II. Эти настроения возникли и развивались среди наиболее передовой и культурной части дворян — среди дворянской интеллигенции, ненавидевшей варварский деспотизм «самодержавства» и понимавшей, что этот деспотизм в тупой и грубой косности своей препятствует движению России вперед.
В дворянской оппозиции отчетливо намечались два течения: аристократическое, осуждавшее практику правительства Екатерины, но отстаивавшее сохранение крепостного права, как незыблемой основы не только своего благосостояния, но и своего существования, и другое течение, ставящее своей целью ограничение деспотического самодержавия дворянской конституцией, смягчение крепостного права и приобщение России к буржуазному прогрессу.
Казалось бы. что по своей классовой принадлежности Радищев должен был примкнуть к одному из этих течений дворянской оппозиции. Но нет, он стал выразителем чаяний и надежд другого, антагонистического дворянству класса — порабощенного класса крестьян.
В те годы, когда молодой Радищев, вернувшись из-за границы на родину, искал приложения своих сил, передовое движение русской общественной мысли не исчерпывалось, разумеется, одной только дворянской оппозицией правительству Екатерины.
Уже в 60-е и 70-е годы в крепостнической России было много образованных и демократически мыслящих людей, вышедших не только из передовой дворянской среды, но и из среды «третьего сословия» — среды русских разночинцев.
Все эти небогатые, нечиновные, иногда и «низкие» по своему происхождению труженики вели огромную созидательную
Именно эта среда с заложенными в ней могучими силами борьбы и созидания приняла молодого Радищева как своего, духовно обогатила его, направила и определила в дальнейшем формирование его революционного мировоззрения.
Именно в этой среде жили и получили дальнейшее развитие материалистические и демократические традиции Ломоносова — великого русского ученого, вышедшего из недр народа.
Ломоносов, как и Радищев, горячо верил в талантливость русского народа. Он был убежден в том, что плодоносные недра «российской земли» способны «рождать» своих собственных великих деятелей на почве самобытной культуры, «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов», собственных «российских Колумбов»…
И они уже народились, они уже были — российские Платоны и Невтоны. В одном потоке с передовыми, демократически мыслящими русскими писателями и учеными двигался в борьбе за самоутверждение могучий, талантливый, благородный народ, рвавшийся из цепей рабства и неволи, сильный духом, создававший великие культурные ценности, которые навсегда вошли в сокровищницу человечества. Несмотря на гнет и мрак самодержавия и крепостного права, русский народ жил, трудился, боролся, созидал. И по своему свободолюбивому духу, по своему незатухающему творческому огню, по смелости полета своей мысли Радищев — плоть от плоти этой, извечно живой жизни народа.
Какие могучие силы, какие блистательные таланты породил русский народ!
В области театрального искусства блистал сын ярославского купца Федор Волков, создатель национального русского театра.
Дворовый человек князя Потемкина Хандошкин, композитор и музыкант, поражал знатоков изумительным мастерством виртуозной игры на скрипке, нисколько не уступая лучшим западным скрипачам своего времени. Выдающимися композиторами были сын солдата Евстигней Фомин и крепостной графа Ягужинского Михаил Матинский. Бортнянский положил начало развитию русской инструментальной музыки.
В числе замечательных созидателей русской народной культуры был и крепостной человек графа Шереметьева, Иван Аргунов, художник редкого, самобытного таланта, начавший свои занятия живописью с раскраски стен и потолков дворца своего господина. А Левицкий, Боровиковский, Рокотов? А художник Иван Ерменев, участник взятия Бастилии, создавший образы крестьян, нищих, слепцов с такой беспощадной правдивостью, которая до некоторой степени напоминает перо Радищева?..
Сын бедного дьячка Василий Баженов, занимавшийся в Академии художеств в Петербурге и закончивший свое художественное образование во Франции и Италии, получил выгодные и лестные предложения от французского короля остаться за границей. Но он без колебаний возвратился в Россию и отдал все силы и огромный художественный талант своей родине.
Матвей Казаков, родившийся в семье бедного московского подьячего, прославил свою родину множеством монументальных построек, отличающихся поразительным совершенством, простотой и мягкостью архитектурных форм.
Сын гарнизонного солдата Иван Ползунов первый в мире изобрел паровую, «огневую», машину. Рядом с Ползуновым стоит другой замечательный русский изобретатель — сын нижегородского торговца Иван Кулибин, создатель гениальной конструкции одноарочного деревянного моста и ряда других изобретений.