Радищев
Шрифт:
Бессмертие нужно Новикову для того, чтобы повысить общественную активность человека, воспитать в нем убеждение, что только в деятельной жизни на благо общества, в «делании добра» люди становятся «человеками», постигают свое «величество», обретают счастье: «Удостоверенный человек о вечной жизни и совершенном блаженстве, яко о награждении за добро, в состоянии произвесть великие дела». Новиков понимает, что теоретически доказать бессмертие разуму, принимающему истины, полученные только из опыта, невозможно. Но, по его мнению, возможно заставить человека поверить в бессмертие, обратя его внимание на практическую сторону вопроса. Новиков поэтому каждый раз, прежде чем приступить к изложению идеи бессмертия, считает необходимым предупредить читателя, напомнить ему об особенности своей трактовки: «Осмелимся читателям нашим представить пользу, проистекающую от уверения о бессмертии души». Именно во имя благотворной пользы, приносимой уверением «бессмертия души», настаивает он на этом
Таким образом, пропагандировавшаяся «Утренним светом» идея бессмертия полностью сведена к практическим задачам. Новиков явно идет на сделку с разумом. Он доказывает, какие практические результаты в распространении нравственности, в воспитании общества в духе общественной добродетели принесет «уверение» в личном бессмертии, вера в возможность сделать вечным имя в потомстве благородными и человеческому обществу полезными делами. Так, сняв вопрос о возможности теоретического доказательства бессмертия, Новиков утверждает право на внесение идеи бессмертия в свое этическое учение на условии веры. Эта вера в бессмертие, это допущение его оправдываются Новиковым теми выгодами, какие оно приносит и каждому человеку в отдельности и обществу в целом.
Вопрос о бессмертии в такой его трактовке, впервые выдвинутый в «Утреннем свете», имел немалое значение как в жизни русского общества, так и в истории русской философской мысли конца века. Новиковская точка зрения противостояла не только церковной доктрине, но и масонской идее бессмертия, окрашенной мистицизмом. Характерно, что незамедлительно с опровержением этой точки зрения выступил масон-мистик Шварц, и в специальном курсе лекций и в своем журнале «Вечерняя заря», где полемизировал с Новиковым. Начиная с «Утреннего света» в русских журналах последних десятилетий века непрерывно идет полемическая разработка идеи бессмертия, развивается борьба разных политических, классовых точек зрения. Завершением именно этой философской борьбы в России явился радищевский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии». Вне учета того, что этому трактату предшествовала долгая философская борьба и прежде всего борьба новиковской практическо й точки зрения со шварцевской масонско-мистической и церковно-религиозной, нельзя правильно понять политическую направленность философского выступления Радищева.
Радищев в основах своего мышления—материалист. Материалистический характер философских его убеждений определил его эстетику. Все произведения, написанные до ссылки, утверждают примат материального, объективного мира над духовной жизнью, сознанием человека. Радищев уже в «Дневнике одной недели», в самом раннем своем произведении, писал о человеке: «Ты рассуждать можешь для того только, что чувствуешь, что разум твой начало свое имеет в твоих пальцах и твоей наготе». В «Житии Ушакова» и особенно в «Путешествии из Петербурга в Москву» материалистическое мышление Радищева-философа проявляется с необыкновенной силой, обогащая художественное зрение и опыт Радищева-писателя. Сочинение, написанное в ссылке «О человеке, о его смертности и бессмертии», представляет собою развернутое обоснование материализма, как единственного мировоззрения, дающего человеку мощное оружие познания природы, общества и себя самого.
Но Радищеву чужды и ненавистны спекулятивные умозрительные философские системы—плод «умствования» оторванного от жизни «ученого мужа». Для него, как и для Козельского, Ушакова, Новикова, философия— практическая наука, научающая жить, а это в русских условиях, по Радищеву, значило бороться за освобождение миллионов русских крестьян. Поэтому Радищев в своей работе выдвигает на первое место философское обоснование нравственности, как такого «правила жизни», которое помогает людям не только лично противостоять режиму деспотизма и порабощения, но и бороться с ним на общественном поприще. Как уже говорилось, все содержание этого произведения целиком определено философскими спорами, разгоревшимися в русском обществе с конца 70-х годов. И не только содержание, но и композиция. Сочинение состоит из четырех «книг», которые как бы делят сочинение на две равные и внешне противостоящие части. В первой «книге» раскрывается место и роль человека в природе и намечаются исходные положения для дальнейшего развития доводов. Вторая, опираясь на эти выводы, содержит доказательства смертности человека. В третьей и четвертой «книгах», составляющих вторую часть, рассматриваются и оцениваются различные учения о бессмертии души.
Сочинение «О человеке»—не сухой, академический трактат,—оно написано в общей эстетической манере Радищева, как своеобразно художественное произведение. В «Путешествии из Петербурга в Москву» повествование ведется от имени героя, «уязвленного страданиями человечества». Сочинение «О человеке» написано как исповедь личности, обладающей «чувствительным сердцем». Герой этого сочинения не тождественен Радищеву, хотя и включает в себя черты автобиографические. Созданный Радищевым лирический образ человека, задумавшегося над коренными проблемами бытия, выясняющего свое место в природе, в обществе, заглядывающего бесстрашно в будущее, раскрывается перед читателем в своей
Радищев, создавая образ своего лирического героя, наделяет его чертами, типическими для представителя передового русского дворянского общества 70—80-х годов. Вмешавшись в русский философский спор, Радищев развивает материалистическую точку зрения. Первые две «книги» его философского сочинения—блестящий анализ совокупности проблем, связанных с человеком, его жизнью и смертью, развернутый с позиций материализма, еще не всегда последовательного и в значительной мере метафизического. Система доводов, опирающихся к тому же на опыт всей предшествовавшей науки, отлично известной Радищеву, с неопровержимой силой доказывает смертность человека. Эти доказательства обнаруживают перед нами ясный, глубокий ум философа, мужественную мудрость русского человека, умеющего с твердостью взглянуть в глаза вечности и не испугаться, не пасть на колени в подлом страхе за свою «единственность». Недаром Пушкин, читавший это сочинение с восхищением, был покорен этой силой научных, логических, неопровержимых доводов философа, этим спокойствием и твердостью человека. Для него было очевидным: Ради
щев—материалист. Таким образом, внесение в русский философский спор материалистических доказательств, как единственно научных, а потому и единственно верных, есть первая общественная заслуга Радищева.
Но дело этим не ограничилось. Персонифицируя в духовной жизни своего героя философские споры, бушевавшие в русском обществе, Радищев стремится дать им объяснение, исходя из конкретных условий исторической жизни русских людей и природы человека вообще. Всем трем теориям: новиковской—практической, утверждающей «пользу от уверения», что душа человека бессмертна, религиозно-мистической—у масонов, и официально церковной—свойственна идеалистическая вера в бессмертие души. При этом Радищев начисто отметает, как вздорную, реакционную религиозно-церковную догматику о бессмертии, как загробной жизни. Масонская точка зрения отвергается чистым, ясным и трезвым умом лирического героя, ненавидящего мистицизм. Таким образом, в поле зрения Радищева и его героя остается новиковское практическое рассуждение о нужности человеку, о полезности веры, что жизнь человека не оборвется, что она имеет свое продолжение и после его земных страданий.
Радищев стремится объяснить, почему возникает желание этой «вечной жизни» у человека, зачем нужна ему эта надежда на будущее, в чем общественный смысл веры в бессмертие и, наконец,каково ее философское содержание.
Последний вопрос решается Радищевым со всей категоричностью. В какой бы форме ни допускалась идея бессмертия, «вечной» жизни,—это есть идеализм, «пустая мечта». Но как ни далеко от науки и жизни это убеждение, оно есть явление объективное, свойственное человеку. «Желание вечности,—заявляет лирический герой Радищева,—равно имеет основание в человеке со всеми другими его желаниями». Разум человека с его беспощадным анализом явлений жизни, с его неумолимо логической силой научных доводов, прежде всего доводов опыта, утверждает: человек смертен. Но сердце человека, чувствительное, уязвленное сердце, трепещет этой мысли. «Представим себе теперь человека удостоверенного, что состав его разрушиться должен, что он должен умереть. Прилепленный к бытию своему наикрепчайшими узами, разрушение кажется ему всегда ужасным. Колеблется, метется, стонет, когда, приблизившись к отверстию гроба, он зрит свое разрушение».
Таким образом, жизнелюбие «чувствительного человека»—вот причина, заставившая его желать вечности. «Имея толикое побуждение к продолжению жития своего,
но, не находя способа к продолжению оного, гонимый с лица земли печалию, грустию, пощением, болезнию, скорбию, человек взоры свои отвращает от тления, устремляет за пределы дней своих, и паки надежда возникает в изнемогающем сердце. Он опять прибегает к своему внутреннему чувствованию и его вопрошает, и луч таинственный проницает его рассудок. Водимый чувствами и надеждою, имея опору в рассудке, а может быть и в воображении, он пролетает неприметную черту, жизнь от смерти отделяющую, и первый шаг его был в вечность».