Раднесь

Ходоровский Евгений Павлович

– Похоже, что Ягды подарил мне по-настоящему нечто особенное. Эти амулеты далеко не так просты, как, казалось бы.

– Несомненно так и есть, Иван, несомненно.

К концу пятого дня вогул совершенно выбился из сил, огромным усилием воли, он в очередной раз соорудил ночлег, разделил свой скудный ужин на две части, так как теперь надо было кормить и Сэмыла - чёрного волка, который неотступно следовал за Иваном. Он дал имя волку "Сэмыл", что на мансийском означало "чёрный" или "тёмный", вогул решил не напрягать мозг придумыванием клички для волка и воспользовался наиболее отличительной чертой робкого лесного спутника - цветом шкуры. При свете дня вогул смог хорошенько рассмотреть ночного гостя. Он натурально был угольно-чёрной, довольно крупной зверюгой, настоящий опасный таёжный

хищник. Как в стае обычных серых волков, живущих в зауральской тайге, оказалось животное абсолютно чёрного цвета, было совершенно непонятно. Одно вогул мог утверждать наверняка, Сэмыл был собакой, но как он смог оказаться в волчьей стае, он ума не мог приложить. Обычно волки не уживаются с собаками.

Похлебав горячего чая, Иван хоть на немного восстановил угасающие силы, и почти сразу же впал в медитацию, чтобы за ночь постараться максимально отдохнуть, ему предстоял ещё один день пути. Одному в тайге тяжело, приходится всё делать самому, а теперь ещё пришлось делить оставшиеся крохи припасов с сопровождающим его волком. Как ни пытался Артём поговорить с Телом, вогул практически моментально отключился, и, следуя примеру своего нового хозяина, Сэмыл свернулся клубком в паре метров от тлеющей нодьи. Ночь прошла почти незаметно.

В скиту

Весеннее зауральское солнце коснулось жёлто-оранжевым брюхом синих холмов на западе, когда в конец вымотавшийся путник почуял запах дыма русской печи. Сэмыл уже давно водил чёрным носом и внимательно прислушивался, что хоть как-то воодушевляло усталого вогула, всё говорило о том, что уже довольно скоро их путешествие закончится. За день пути волк совершенно осмелел, и бежал всё время рядом с Иваном, время от времени настороженно поглядывая на нового хозяина. А он не скупился на ободряющие слова в адрес животного, чтобы он понял, что от человека ничего кроме добра ему не следует ожидать. Вогул шёл без остановки, так как необходимо было обязательно успеть к человеческому жилью до того, как сядет солнце. Ещё одну ночь он не переживет, он уже не ел с прошлого вечера, силы были на исходе. К тому моменту, когда он понял, что скит уже рядом, мужчина уже начинал отчаиваться, но продолжал идти, стиснув зубы, и сейчас открылось второе дыхание, появилась уверенность, что он спасён.

Громкий лай Архиповской лайки Зайки возвестил всей округе появление нежданных гостей. Через секунду в избе послышался шум, дверь распахнулась и в проёме толкаясь и ругаясь появилось взрослое мужское население скита, вооружённое ружьями. Вогул встал как вкопанный, чтобы не провоцировать мужиков на применение огнестрельного оружия, чуть поодаль лёг в снег Сэмыл.

– А ну, расступитесь!
– рявкнул самый старший, опережённый более расторопными молодыми мужчинами в дверном проёме, загораживающими ему обзор, - кто здесь, эй?!

– Архип!
– еле слышно от изнеможения позвал Иван и рухнул в снег.

Мужчины поняли, что перед ними лишь одинокий усталый странник, и бросились к нему на помощь. Старший приказал приподнять незнакомца и заглянул ему в лицо, осветив керосиновой лампой.

– Хоза Лей, чертяка?! Ты ли это, - выдохнул старик, - осторожней, парни! Это мой друг, вогульский шаман с пасеки, Иван.

– Сэмыл...
– еле слышно проговорил вогул и протянул руку в сторону прилёгшего в снег неподалёку волка.

Мужики глянули в направлении руки и, увидев зверя, в страхе вскинули ружья.

– Нет! Стойте, - собрав остатки сил, воскликнул вогул, - Архип, это мой волк. Прошу позаботьтесь о нём!

После чего сознание покинуло путника, и он бессильно рухнул на руки старику - Архипу, это и был он, глава Казанцевского семейства, к кому и шёл столько дней Хоза Лей.

Прошло три дня прежде чем вогул совершенно восстановил силы, с помощью медовых отваров старика Архипа да ядрёной русской бани с хвойными вениками. Волка кормили, но он дичился, и ближе чем на десять метров к человеческому жилью не подходил. Дедова лайка периодически выбегала к нему на волю и играла с ним, и было похоже на то, что Сэмыл был изрядно доволен её вниманием. Через три дня вогул смог выйти днём из дому, волк увидел его и радостно кинулся к нему, а потом и не отходил от хозяина уже совсем. В избу, понятное дело его не пускали, но он преданно караулил Ивана у дверей, терпеливо ожидая, когда вновь появится любимый человек.

Всё это время, пока Иван восстанавливал силы, Артём виновато помалкивал,

не лез к нему с расспросами, как это он обычно делал. Он вдруг понял, на какую авантюру вынудил согласиться приютившего его человека, уговорив идти по тайге одному за сто вёрст. Ему, городскому жителю, избалованному благами современной цивилизации, и невдомёк было, как опасно и тяжело совершать такие переходы в одиночестве по северному суровому краю, где течёт хмурый Пелым. Хотя с другой стороны Артёму было и не до бесед, так как, подключившись к зрению и слуху Тела, ему было безумно интересно знакомиться с предками, наблюдать их нехитрый быт, познавать их уклад жизни и обычаи. Глава Казанцевых - Архип, выглядел именно так, как и представлял себе Артём, читая про него в дедовых записях. Это был высокий могучий седоволосый старик, находящийся в рассвете семейных властных полномочий, но важнейшие хозяйственные вопросы уже были не в его ведении. Овдовев, он переложил все текущие вопросы хозяйства на плечи сына - Александра, и решив посвятить себя исключительно пчелиному хозяйству и внукам - Андрею, Мишке и маленькому, только что народившемуся Алёшеньке. Первые два внука уже вовсю помогали отцу по хозяйству, с серьёзным видом выполняя поручения отца и горячо ими любимой матушки, хотя и не прочь были время от времени побаловаться, пошуметь, побегать. Исключительно кстати пришлись безделушки, которые принёс с собой Иван-вогул, дети были счастливы получить такие подарки. Скромно потупив взгляд, женское население скита побежало примерять бусы и меха в свою половину избы. Иван не стал "торговать" своими поделками, он вдруг осознал, что материальные блага его совершенно не интересуют, Казанцевское хозяйство не производило ничего такого, что было бы необходимо для жизни вогула. Совершенно по-другому принял будущий шаман гостеприимство и искреннее радушие, которое дарили русичи нежданному гостю. Человеческая теплота была неведома Ивану, и покуда он сосуществовал со своим родом-племенем вогулов, и, тем более, пока он жил добровольным отшельником в своей жалкой хижине. Он чувствовал некое подобие пробуждения, как будто открывал новый неизведанный мир обычных человеческих отношений. Потом, много позже Иван сам себе признается, что эти три дня, проведённые им в русском скиту, были одними из самых счастливых в жизни.

На исходе третьего дня пребывания в гостях Иван сообщил хозяевам, что он полностью восстановил силы, что безмерно благодарен им за гостеприимство, но не может себе позволить злоупотреблять им, поэтому сообщил о своём решении на следующий день покинуть скит восвояси. Дед Архип даже топнул ногой, требуя, чтобы вогул погостил ещё, напустил на себя мрачный вид, характеризующий крайнее неодобрение решения вогула, но, конечно же, задерживать Ивана не стал, тем более, что скорое наступление пчелиного сезона предвещало то, что они снова увидятся через некоторое время.

По обыкновению, вечером вогул вышел полюбоваться на закат, он сидел на завалинке у ворот Казанцевского подворья, почёсывая за ухом Сэмыла, мысленно делясь новыми впечатлениями с Артёмом от проведенного времени с предками, когда чёрный волк вдруг напрягся, шерсть на загривке встала дыбом. Через секунду утробным лаем залилась Зайка, крутившаяся вокруг них до этой минуты с совершенно беззаботным видом. Вогул напряг зрение и заметил, что в направлении скита от Пелыма с севера двигался небольшой отряд вооруженных ружьями всадников. Иван схватил Сэмыла за холку, чтобы тот не кинулся на людей, и стал наблюдать, что будет дальше. В тот же момент из избы выскочило местное мужское население.

– Братец Волк, а ну бегом в избу!
– рявкнул Александр, старший сын Архипа, благодаря почти одному и тому же возрасту с Иваном, сдружившимся с ним так, что прозвал "братом".

– Погоди Сашка, что случилось-то?!
– показался следом за ним дед Архип, на ходу проверяя заряжено ли ружьё.

– Я сам с ними разберусь, уберите ружья, - спокойно сказал вогул, при этом мысленно давая команду успокоиться и собакам.

За то короткое время, что прошло с момента появления всадников, Иван уже разобрался, кто к ним пожаловал. Это были воины манси рода Пор - "косатые отыры". Артём, который, чуть было, запаниковал, чувствуя уверенность Тела, расслабился и подключился к зрению. Удивлению же не было предела, когда в приближающихся всадниках Артём разглядел настоящих индейцев! Как будто он попал в Северную Америку времён Фенимора Купера - совершенно также в его представлении выглядели индейцы. Особенную схожесть являли собой их волосы, упруго заплетенные в две косички и украшенные красными лентами.