Радость и грусть
Шрифт:
Покачав головой, Элен попросила:
— Поговорим позже, дорогой. У меня голова идет кругом от забот, а тебе пора бы садиться за уроки. Когда ужин будет готов, я тебя позову.
— Но, мам!
— Уроки! — решительно приказала Элен и добавила: — Когда поднимешься наверх, напомни Алексу, что он так и не принес мне свой костюм. Если он хочет выглядеть пристойно…
— Ладно, скажу, — согласился Джонни.
Он прошел через кухню и направился вверх по лестнице в большую спальню, которая раньше служила отцу кабинетом.
Мать Алекса Анна, тяжело пережив развод, несколько месяцев провела в клинике, где лечили людей с нарушениями органов пищеварения. У нее обострилась хроническая булимия — патологическое чувство голода, от которого она страдала уже много лет. Теперь Анна жила со своими родителями на южном побережье. Она все еще не оправилась после болезни, поэтому попросила Элен и Брайана приютить на время Алекса.
Элен с радостью согласилась. Мальчик и раньше часто гостил у них, она привязалась к нему, как к собственному сыну, ее дети тоже были очень близки с ним.
Разница в возрасте у кузенов составляла всего два года, Алексу скоро должно было исполниться тринадцать. Мальчики ладили между собой, но Алекс на глазах превращался в юношу, в то время как Джонни еще оставался ребенком, поэтому они не часто делились друг с другом секретами.
Когда Джонни вошел в спальню, кузен читал спортивный журнал, и мальчик не стал рассказывать ему о встрече с Патрицией и о том, что он пригласил ее на семейное торжество.
Джонни был веселым, открытым, доброжелательным пареньком, и ему просто не пришло в голову, что родителей отнюдь не приведет в восторг открытие, что «друг» сына не десятилетний мальчик, а женщина двадцати шести лет.
Однако Патриция усиленно размышляла об этом, пока дозванивалась до дома, рассчитав время так, чтобы поговорить с сестрой, когда их никто не услышит.
— Вот видишь, Барбара, как все отлично складывается. Ведь это замечательный способ проникнуть в семью, причем сразу перезнакомиться со всеми… По крайней мере, всех увидеть, — неохотно уточнила Патриция. — Я просто поверить не могла, когда он сказал, что его зовут Джонни Стюарт.
— И сколько же ему лет? — поинтересовалась Барбара.
— Десять-одиннадцать — не больше. Такой хорошенький, с огромными карими глазищами и густыми волнистыми волосами.
— Великолепно!
— Да уж, куда лучше, — засмеялась Патриция.
— Говоришь, он пригласил тебя на восемнадцатилетие своих сестер?
— Угу.
— А что еще тебе удалось узнать?
— Пока больше ничего, — поспешно ответила Патриция. — Мы же были на людях, я не стала задавать слишком много вопросов, нас могли услышать. Мне не хочется, чтобы меня в чем-то заподозрили.
— Правильно, — одобрила Барбара.
— А как дела дома? — с
— Не беспокойся, она ни о чем не догадывается, — заверила сестру Барбара. — Я делаю все, что нужно. Вру изо всех сил. В первые дни она без конца задавала вопросы, все допытывалась, почему ты так неожиданно сорвалась с места и не замешан ли тут мужчина.
Бедная мама! — подумала Патриция, как ей хочется выдать замуж хотя бы одну из нас.
— И что же ты ей говорила?
— Как условились. Что тебе было необходимо на время уехать, и именно теперь, когда ты перестала встречаться с Мартином. Поэтому очень удачно, что появилась такая возможность… Ну и все в таком роде.
— Хорошо… Только теперь она решит, что я страдаю из-за разбитого сердца.
— Ну и пусть, все равно это лучше, чем если бы она догадалась об истинной причине. Когда твоя вечеринка? У нас так мало времени.
— Знаю. В субботу, в отеле «Хилтон», в Чарлвилле, где я и остановилась. Отличная возможность не только узнать все, что удастся, но и понаблюдать за ними.
— Как ты думаешь, те… ну, ты понимаешь, кого я имею в виду, тоже там будут? — В голосе Барбары появилась напряженность, зазвучали враждебность и гнев.
— Не знаю.
— Когда я думаю о них, о том, что они натворили, о причиненном ими горе…
— Знаю, знаю… Я все помню. Не надо сейчас об этом. Послушай, мне пора заканчивать. Позвоню тебе после праздника, расскажу, что удалось узнать. — Патриция собралась уже положить трубку и вдруг вспомнила: — Чуть не забыла. Ты не догадаешься… — Виновато усмехаясь, она быстро пересказала сестре, что Джонни поведал ей о своих кузенах.
— Замечательно! Так, значит, кузен Нолан — настоящий монстр, — ехидно прокомментировала услышанное Барбара. — Запомним, что ему нравятся хорошенькие пустоголовые блондиночки, которых он может коллекционировать как спортивные награды. Меня же, как ты знаешь, в первую очередь в мужчине всегда интересовало его сердце, но…
— Барбара, — прервала ее Патриция, засмеявшись.
— Что? — Барбара тоже хихикнула в ответ. — Ладно, удачи тебе с кузеном Ноланом, — поддразнила она сестру. — Он тебе подойдет, дорогая, ведь это — воплощение твоего идеала.
— Ну еще бы, — саркастически согласилась Патриция.
Положив трубку, она подошла к окну и невидящим взглядом уставилась в ночную тьму. Не каприз и не импульсивный порыв привел ее сюда — в Австралию, в Лонгрич и Чарлвилл. Они с сестрой всю жизнь вели поиски — с тех пор как узнали историю жизни своей матери.
Патриция в задумчивости вернулась к кровати. Наверное, для приема надо найти какую-нибудь подходящую одежду. Она уезжала быстро, чтобы мать не попыталась ее задержать, и не взяла с собой ничего мало-мальски нарядного. А на ее рост не так-то легко купить что-то готовое.