Радость пирата

Беннет Констанция

Глава 25

Шли дни. Алекс большую часть времени проводила в своей каюте за шитьем. В капитанскую каюту она больше не заходила и, увидев случайно Майлза на палубе, делала все, для того чтобы разминуться с ним. Разумеется, завтраки, обеды и ужины она тоже проводила в одиночестве. За все это время Алекс не пролила ни слезинки. Слез просто не было. Там, где когда-то были эмоции, осталась лишь черная дыра. Она по-прежнему любила его — в этом смысле все осталось, как было. Видимо, он тоже любил ее, но в его глазах она упала с пьедестала, утратив совершенство, а для такого человека, как Майлз, несовершенство

было непростительным пороком. Еще бы, ведь он был взращен совершенной парой англичан — совершенной матерью, совершенным отцом, родился от совершенной любви — весь само совершенство, и его женщина должна быть так же совершенна, как он сам.

Алекс попробовала взглянуть на ситуацию глазами Майлза и с удивлением поняла, что не может винить его. То, что Диего пощадил ее, иначе как чудом не назовешь, и если бы Диего действительно делал с ней все то, о чем рассказывал, чувства к ней Майлза были бы легко объяснимы. Какой мужчина захочет женщину, использованную другим мужчиной? В данном случае важно было не то, что она невинна, а то, какой ее видит Майлз. Диего оказался достаточно красноречивым, чтобы вполне убедить Кросса.

Удивительно, как он не сошел с ума от изощренной мучительной пытки испанца. Много лет назад Диего не смог сломить дух Золотого Орла, но на этот раз ему удалось нащупать слабое место врага, и этой ахиллесовой пятой оказалась она, Алекс. Нет, она не в силах была винить его за то, что он любит и ненавидит ее одновременно.

Ее отношение к Майлзу в большей мере диктовалось жалостью, чем обидой. Он действительно любил ее. Она видела это по его глазам, когда случайно встречалась с ним взглядом во время недолгих прогулок по палубе. Его взгляд лишь укреплял ее в мысли о том, что у них с Майлзом нет будущего.

Итак, ей оставалось только смириться. И она шила себе все новые и новые платья из прекрасной материи, купленной Майлзом на Тенерифе. В конце концов, он был ее должником, думала Алекс в особо горькие минуты. Он лишил ее дома, друзей… К тому времени как она вернется в Бриджуотер, пять, а то и шесть месяцев ее жизни окажутся отнятыми. Полгода жизни чего-нибудь да стоят. Не говоря уже о том, что он отнял у нее девственность… Если Майлз не хочет довольствоваться тем, что оставил Родера, почему другой мужчина захочет взять то, что оставил он, Майлз? В эти минуты на Алекс нападала такая злость, что она готова была вырвать у него сердце, но как только она вспоминала его полные боли глаза, злость исчезала. То, что так случилось, не его вина — его беда.

Майлз действительно был ее должником. Он дал ей почувствовать вкус любви, вкус страсти, который она уже никогда не забудет, а она взамен отдала ему сердце. Несколько платьев — жалкая компенсация за душевную ущербность.

Шли дни, а между Алекс и Майлзом ничего не менялось. Вернее, менялось, но в худшую сторону. Похоже, оба старались по возможности избегать друг друга, и эта перемена больно отзывалась в сердце Макарди. Он не находил себе места, не понимая, почему отношения между Александрой и Кроссом изменились. Ведь было столько пережито вместе. Все оказалось позади. Теперь бы счастливо зажить, но что-то неладно между ними.

Оги стоял на палубе, когда к нему подошел капитан.

— Ты, наверное, знаешь, что надвигается шторм… — Майлз запнулся. — Ты не мог бы предупредить мисс Уайком, чтобы она была поосторожнее?

— Капитан,

мне надоело быть звеном в ваших отношениях. Скажите ей сами все, что считаете нужным!

Макарди оказался приятно удивлен тем, что Кросс не стал настаивать.

— Она у себя? — спросил он.

— Да. Или по крайней мере была у себя.

— Хорошо. Оставайся здесь пока за главного, а я спущусь вниз.

Майлз повернулся и пошел к лестнице, и, хотя со спины он здорово напоминал человека, идущего на смерть, Оги довольно улыбнулся. Может, если они будут разговаривать друг с другом, дело у них пойдет на лад…

…Жара стояла невыносимая. Александра остановилась посреди каюты, обмахиваясь рукой как веером. Непривычная к влажной жаре тропиков, она безуспешно пыталась добиться хоть какого-то сквозняка, отворив настежь дверь своей тесной каюты. Откинув со лба влажную прядь, Алекс вернулась к работе.

Новые платья нужно повесить, а в платяном шкафу, где все еще находились вещи Тернера, места не было. Утром Алекс попросила у Макарди разрешения убрать костюмы Джудсона в сундук вместе с остальными вещами, и Оги с готовностью согласился. Алекс вытаскивала из платяного шкафа вещи, складывала их и убирала аккуратно в сундук.

— Что ты делаешь? — раздался голос Майлза.

Алекс вздрогнула и обернулась. Майлз стоял в дверном проеме. Сверху, с палубы, лился странный оранжево-красный свет, образовывая вокруг его головы светящийся красновато-золотистый нимб. На нем были бриджи из оленьей кожи, и его чистая белая рубашка, расстегнутая почти до пояса, приобрела тот же красновато-золотистый оттенок. Майлз был похож на величественную бронзовую статую.

Вернувшись к кровати, чтобы сложить очередную вещь, она ответила:

— Оги сказал, что я могу переложить вещи Тернера из шкафа в сундук. Наверное, я должна была прежде спросить у тебя, — немного нервничая, начала извиняться она, видя, что Майлз по-прежнему стоит в дверях.

— Все хорошо, — сказал, тряхнув головой, Майлз. — Я должен был сам давно это сделать.

Кросс прошел в каюту и стал помогать Алекс вытаскивать из шкафа вещи Джудсона.

— Как ты аккуратно все складываешь, — сказал Майлз, наблюдая за работой Алекс. — Честно говоря, мне кажется, что вещи Джудсона еще никогда не знали такой нежной заботы. Аккуратность не была в числе его добродетелей.

Алекс усмехнулась, довольная тем, что Майлз уже может говорить о покойном с улыбкой.

— Ты не смог приучить его к порядку, так надо понимать?

— Как ни старался, — со смехом признался Майлз, передавая Алекс темно-синий плащ. — Думаю, я отвезу все это в «Белые дубы», когда мы прибудем в Чарлстон. Пусть полежат там на чердаке, пока, — сорвавшимся голосом закончил Майлз, — я не найду того, кто бы мог ими воспользоваться.

— Если ты сможешь с ними расстаться, — тихо сказала Алекс.

— Ты видишь меня насквозь? — спросил он без злобы.

— Иногда, — спокойно ответила Алекс, глядя ему в глаза.

Повисло неловкое молчание. И тот и другая все бы отдали для того, чтобы сломать барьер, но каждый понимал, что это ничего не даст. Алекс первая опустила глаза и, вернувшись к кровати, стала складывать изящно расшитый жилет.

— У Джудсона нет семьи?

— Нет, никого, — сказал Майлз, садясь на кровать. Наблюдая за ее работой, за ее руками, лицом, он испытывал мучительное наслаждение.