Радостная мудрость, принятие перемен и обретение свободы
Шрифт:
Это тот самый автомобиль, который был помят в аварии несколько месяцев назад, и, проезжая мимо, вы можете не испытывать по отношению к нему никаких чувств. Но теперь это ваша машина, и если треснуло лобовое стекло, вы чувствуете гнев, досаду и, быть может, некоторый страх.
Так почему же просто не остановиться? Почему просто не отказаться от ментальных ядов и их производных?
Конечно, будь это так легко, мы все стали бы буддами, ещё не дочитав до конца это предложение!
Согласно учениям Будды и комментариям других учителей, три яда и все остальные возникающие из них умственные и эмоциональные привычки сами
«Это всё равно, что убивать бабочек!» — недавно воскликнула одна моя ученица.
Когда я спросил её, что она имеет в виду, она пояснила, что некоторые в качестве хобби ловят бабочек, убивают их и накалывают на булавки в стеклянных или пластиковых витринах исключительно ради удовольствия рассматривать свою коллекцию или показывать её своим друзьям.
«Такие красивые, изящные создания, — печально сказала она. — Они должны летать. Если они не летают, это уже не бабочки, ведь так?».
В каком-то смысле она была права.
Когда мы фиксируемся в своём восприятии, мы утрачиваем свою способность летать.
Зеркало, зеркало
Все живые существа, содержимое этого мира, непостоянны.
Встреча с одной пожилой женщиной, несколько лет тому назад в Соединённых Штатах, ярко продемонстрировала мне глубину страдания, причинённого сильной привязанностью к некоему набору мнений и представлений. Едва эта женщина села, как начала плакать.
«Всё в порядке, — сказал я ей. — Когда успокоитесь, расскажете мне, что у вас за беда».
Понадобилось несколько минут, чтобы она взяла себя в руки. Наконец она сказала: «Я не хочу быть старой. Когда я смотрю в зеркало, я вижу все эти морщины, которые ненавижу. Я так их ненавижу, что на днях разбила своё зеркало. Конечно, мне пришлось пойти и купить другое. Но, глядясь в него, я могу видеть лишь морщины, и это сводит меня с ума. Я так злюсь и расстраиваюсь, что не нахожу себе места».
Надо признаться, я был несколько удивлён эмоциональностью её реакции. У моей бабушки было много морщин, но, на мой взгляд, они делали её лицо ещё прекрасней — таким добрым и ласковым, исполненным мудрости и всегда улыбающимся. Конечно, прямо я этого не сказал. Когда человек страдает, наверное, самым худшим с нашей стороны было бы говорить что-то вроде: «Ну, это всего лишь твоё восприятие. Измени своё отношение, и твои ощущения изменятся». Скажи мне кто-то из моих учителей нечто подобное, когда я был погружён в свои тревоги и страхи, не думаю, чтобы это хоть как-то мне помогло, и, наверное, я бы ещё сильнее ощутил своё одиночество и смятение. Что нужно было мне в моих собственных борениях, так это понимание, что я стою перед той же самой дилеммой, которая мучает всех людей, и в той или иной мере всех живых существ, — это глубокое и всепоглощающее желание выжить, существовать и процветать и, возможно,
Я благодарен своему отцу и другим учителям за то, что они провели меня через этот процесс. Они побуждали меня просто смотреть на то, что я переживаю, и благодаря простому наблюдению понимать, что мысли, эмоции, суждения и ощущения приходят и уходят. Тем самым они предельно практично доносили до нас учения Будды о Четырех благородных истинах во всём их великолепии. Будда мог бы пропустить Вторую благородную истину, прейдя с первой истины, о страдании, к третьей — к истине о прекращении страдания. Вместо того он предложил объяснение, которое могло бы помочь нам встретиться лицом к лицу и справиться с причинами и условиями, от которых проистекают все трудности, испытываемые нами в жизни. В то же время Вторая благородная истина подчёркивает, что не одни мы вынуждены претерпевать подобные испытания. Так или иначе, привязанность к собственному восприятию того, кем мы являемся, чего нам хочется или требуется и чего не хочется и не требуется, присуща всем живым существам.
Следуя примеру своих учителей, я начал разговор с женщиной, страдающей от своих морщин, с беседы о непостоянстве и о том, каково это фундаментальное состояние, с которым так или иначе сталкиваемся все мы. Если мы можем его принять, то можем по-настоящему увидеть, что существуют и определённая польза в тех переменах, явных и скрытых, которые мы вынужденно претерпеваем в жизни.
«Если вы зацикливаетесь на том, как вы выглядели и на что были способны в молодости, — сказал я ей, — то вы не сумеете увидеть преимуществ старости. Подумайте о том, что теперь вы можете делать то, чего не могли в молодости. Подумайте о перспективе, которую принёс вам опыт. Вы можете также вспомнить, — добавил я, — те моменты в своей молодой жизни, когда не могли дождаться, когда повзрослеете и станете пользоваться благами, предоставляемыми более мудрому, более опытному и уважаемому человеку. Если вы сосредоточиваетесь только на грубом уровне перемены, то не увидите благ от тонких перемен. Когда я был моложе, я очень хотел стать старше, чтобы делать что хочу и быть более самостоятельным, чтобы никто не указывал, что мне делать.
Спустя год, когда я вновь совершал поездку по Соединённым Штатам, та женщина снова пришла ко мне. На этот раз в ней не чувствовалось напряжения и она улыбалась. Усевшись, она известила, что со времени нашей последней встречи не разбила ни одного зеркала.
«После нашей беседы, — объяснила она, — я поняла, что время мне не враг. Моим врагом была зацикленность. Когда я смотрела в зеркало, я видела только то, что, по моему мнению, видели другие люди: старуху, непривлекательную и никчёмную. И я начинала поступать именно так, и, конечно, люди начинали относиться ко мне как к старой и никчёмной. Получался порочный круг.
Но, когда я стала думать о том опыте, который накопила за многие годы, я действительно начала чуть-чуть гордиться своими морщинами. Каждая из них была словно знак почёта, кризис был пережит, испытание пройдено. Глядя на других людей моего возраста, я начала думать: “Да, все мы прошли через многое. И ещё будет много чего, больших и малых перемен”. Не могу сказать, чтобы я каждое утро вскакивала с кровати в ожидании перемен. Я уже старовата, чтобы скакать, — рассмеялась она. — Но я замечаю, что стала уделять больше внимания своей жизни, данному моменту, можно сказать. Ведь это всё, что у меня есть, не правда ли? Этот миг. И в один этот момент происходит намного больше, чем я когда-либо думала».