Радуга над Теокалли
Шрифт:
– О-о-о! Тогда было бы больно тебе!
– Шочи, признайся. Всё это – вопрос времени…
– Я отомщу, Амантлан… – прошептала девушка, поднялась с ложа, которое час назад стало свидетелем их бурной страсти.
– Не стоит, дорогая… Я ведь действительно желал тебя, к сожалению, слишком давно…
– Ты не будешь с ней счастлив, Амантлан, она чужая, ты – её хозяин!
– Став моей женой, она перестанет быть рабыней.
Шочи подошла к окну, Амантлан начал одеваться. Ему было неприятно уходить вот так, он понимал, что во всём его вина, но втайне радовался – пусть и таким путём, но развязался с сестрой тлатоани
А незнакомое чувство толкало вперёд и гнало домой, хотелось оказаться рядом с женщиной, которая нравилась. Поразмыслив, решил оформить Иш-Чель свободу и заключить с нею брак. Разумеется, вождь не собирался сообщать ей, что освобождает, – рабыня немедленно потребовала бы её отпустить.
ЗВЕРИНЕЦ ДЛЯ ЛЮДЕЙ
К сожалению, новый день не принёс Амантлану удовлетворения. Иш-Чель выслушала его предложение, но отказала, веря, что имеет право быть заложницей, и её выкупят, дело лишь во времени.
Споры их становились с каждым днём всё жарче. Амантлан опасался, что Шочи выполнит свою угрозу и женщину нельзя будет спасти.
Он испробовал все средства, чтобы переубедить упрямую рабыню. И в конце концов вспомнил о человеческом зверинце. Да, он покажет ей уродцев великого оратора, людей с белым цветом кожи, тремя руками. Она увидит, что её там ждёт!
Иш-Чель помогала женщинам плести циновки для дома, пальцы были уже исколоты, и она их постоянно облизывала, чтобы снять ноющую боль и сделать передышку.
Амантлан остолбенел, застав её, осторожно слизывающую капельку крови с уколотого пальца. Алый язычок скользил между белоснежных зубов и нежно касался ранки. Готовые слова замерли и не сорвались с губ. Он вновь осознал незащищённость рабыни, которую предстояло побороть силой разума. Очевидно, нужно быть более убедительным…
– Одевайся, женщина, ты идёшь со мной!
Её удивлённо вскинутые ясные глаза вновь повторили немой вопрос:
"А мы не всё ещё выяснили?"
Как бы отвечая, он спокойно добавил:
– Мне нужно кое-что показать… Я жду тебя.
Одеваться? Наверное, он имел в виду покрывало на голову, чтобы прохожие не оборачивались, увидев странный цвет волос. Тяжело вздохнув, она послушно исполнила приказание хозяина.
Несколько дней назад в Теночтитлане праздновали Ксокотль Хуэтци – праздник падающего плода. Иш-Чель довелось быть в городе и наблюдать эту жуткую церемонию. Над теокалли поднимался чёрный дым, ветер разносил по городу мерзкий смрад от заживо сжигаемых пленников. Удивлённая, что не слышит страшных криков, она спросила рабыню-майя, почему те молчат.
– Им дали волшебный напиток забвения… плоды не могут разговаривать… -
Передёрнув плечами, Иш-Чель постаралась как можно быстрее оказаться в загородном имении Амантлана.
Воспоминания о недавнем празднике порядком портили
Каноэ заскользило в самый центр Теночтитлана, к дворцу тлатоани, вскоре им пришлось выйти и идти пешком. Вокруг возвышались теокалли, на которых горел жертвенный огонь. Амантлан постоянно раскланивался с пилли, путешествующими в носилках, украшенных яркими перьями и разноцветной тканью. Одежда знатных господ была из тончайшего хлопка, а на шее у всех висели многочисленные драгоценные ожерелья из больших камней.
Если пилли шёл пешком, то обязательно под зонтом, а семенящий сзади раб уберегал хозяина от солнечных лучей. Многочисленные толпы мешикской знати удивляли Иш-Чель своей роскошью. К тому же женщины, жены пилли, были одеты куда скромнее мужей. Казалось, что мужчины, отдыхающие от постоянных походов, стремятся нацепить семейные украшения, используя для этого все доступные части тела. Они протыкали крылья носа, украшали нижнюю губу – из огромной дырки у многих богачей выглядывало чудовище в форме головы орла или ягуара. Брови некоторых напоминали щит со стрелами после боя. Под украшениями достаточно сложно было рассмотреть человека, поэтому второй сопровождающий раб нёс штандарт, по которому и определяли род мужчины.
Почтительно ожидая Амантлана, который вежливо перекидывался парой фраз с пилли или тлакуилами-писцами, Иш-Чель с интересом сравнивала его с прогуливающимся народом. Он был высоким мужчиной, и костюм ягуара, мягко облегающий, красиво обрисовывал крепкую фигуру. Странно, но хозяин редко облачался в белоснежную макстлатл и удобную накидку – тилтатли. Очевидно, ему было удобно в боевом наряде. Только следуя к тлатоани на совет, он одевался по этикету. Затягивающаяся рана в нижней губе говорила, что господин сначала из тщеславия проколол дыру, но потом вдруг передумал носить впечатляющее украшение.
С молодыми женщинами Амантлан задерживался несколько дольше, чем с мужчинами. Поигрывая слегка, чтобы это было не столь явно, крепкими мышцами, он весело отвечал на шутки и обещал обязательно навестить. Когда они подошли уже к самому дворцу, Амантлан вдруг резко свернул от главного входа, где стояла вооружённая стража. Вежливо поздоровавшись с охраной, он проник на территорию через боковую дверцу. Последовав за ним, Иш-Чель очутилась в прекрасных садах Ицкоатля. Тропинки были чисто выметены и посыпаны свежим золотистым песком, каждый кустик и веточка говорили о старательной работе прислуги тлатоани.
К Амантлану подошёл мужчина с мягким и добрым лицом – как ни странно, но на нем не было многочисленных излюбленных украшений мешиков. Господин Иш-Чель почтительно поздоровался с ним, и женщина узнала, что перед ней стоит мудрейший советник Ицкоатля – Тлакаелель. Амантлан махнул ей рукой, и она подошла ближе, чтобыпоприветствовать столь знатную особу. Не обратив на приближение Иш-Чель никакого внимания, мужчины спокойно продолжили разговор.
– Я помогу, Амантлан, пройти в зверинец, но ты уверен, что он произведёт на твою женщину должное впечатление?