Радуга над Теокалли
Шрифт:
Вкус собственной крови привел животное в ярость, и он мощным прыжком взлетел и упал на противника.
Глухой удар, затем треск костей.
Короткая возня, жалобное мяуканье и рык. Шипение и визг.
Все было кончено. Чёрный Ягуар – ещё живой, но обессиленный – лежал распростертый на земле весь в собственной крови. Рядом с ним сидел его противник и слизывал с серебристой шерсти багровые пятна, изредка порыкивая в сторону поверженного врага.
"Ты можешь теперь идти, брат мой!"
Амантлан приказал
– Я – Амантлан, предводитель ягуаров на южных границах Анауака. Вы украли мою жену и сына. Я пришёл за ними.
– Я – Кинич-Ахава!.. Это я забрал свою семью!
Копья воины опустили. Кинич-Ахава вышел Амантлану навстречу. Они встали напротив, внимательно оценивая соперника.
– Между моим народом и народом майя подписан договор мира. Мне не нужны ваши жизни. Отдайте семью и уходите. Мы никого не тронем, – Амантлан махнул рукой в сторону Иш-Чель и Маленького Ягуара.
– Об этом договоре нам ничего не известно. Моя жена попала к вам в плен, и я забрал ее.
– Теперь Золотое Перышко Колибри не только моя жена, она является залогом мира между нашими народами. Если ты заберешь ее, то это нарушит договор, который заключили вожди. Ты станешь преступником. К тому же мои люди и я подтвердим – ты забрал ее силой, – Амантлану было хорошо видно, что его семья лежит связанной. – Они пленники, а не члены твоей семьи!
Кинич-Ахава с трудом сдерживал гнев и разочарование, он горел желанием вонзить нож в сердце мешика. Но тут его воины начали шептаться, тихо проявляя недовольство: целью похода было освобождение женщины, а получалось, что нарушали договор, подписанный вождями, становились преступниками. На такое многие идти не хотели.
– Верни женщину и ребенка, Кинич-Ахава!..
– Мы не преступники, договор о мире нельзя нарушать!..
– Вы верите какому-то мешику?! Он – наш враг! Его уста лгут! Он скажет вам что угодно, только бы не вступать с нами в бой, он трус, у него мало людей!.. – начал выкрикивать Кинич-Ахава в отчаянии. Он переводил взгляд с воина на воина, пытаясь найти поддержку и посеять сомнения. Но мужчины опускали глаза или отворачивались…
– Он не трус! Амантлан говорит правду! Если не хотите верить мешику, то его слова подтверждаю я! – донесся голос Иш-Чель, которой удалось таки сесть и опереться спиной о дерево. Она внимательно наблюдала за происходящим и не могла допустить, чтобы Кинич-Ахава взял верх.
– Нужно спросить женщину, пусть она скажет правду! – проявил неповиновение один из воинов.
Кинич-Ахава выхватил нож и угрожающе занес его, преграждая дорогу.
– Отойди, ахав, мы много лет знаем друг друга. Я не предаю тебя, а лишь не даю совершить глупость… – не дрогнул воин, спокойно отстраняя вождя и направляясь к Иш-Чель. Он развязал веревки на женщине и Маленьком Ягуаре и помог подняться. Втроем они подошли к отряду, который стоял молча в ожидании.
– Говори, женщина!
– Амантлан
Воины стояли молча, потом тот, который развязал Иш-Чель, взял за руку и подтолкнул к мешикам:
– Забирай свою женщину и сына, вождь! Мы не нарушим мир!
Кинич-Ахава попытался сделать шаг, но воины, стоящие рядом, удержали. Маленький Ягуар, не спеша, как-то совсем по взрослому, взял мать за руку и пошел к Амантлану. Когда мешик пропускал их на лесную тропу впереди себя, мальчик кинул прощальный взгляд на вождя майя. Кинич-Ахава, не отрываясь, смотрел вслед уходящему от него навсегда прошлому.
ЭПИЛОГ
– Почему ты?! Почему именно тебя отправляют на эти Цветочные войны?! – металась по комнате Иш-Чель год спустя. Она была готова разбить все, что бьется, и разорвать на клочки, разметать все, что попадалось ей на пути, только бы выпустить из себя гнев. Ее трясло, а липкий страх за мужа сковывал мысли, не давал воздуха. Вот, снова, опять, как всегда, члену семьи грозит гибель, а она, сколько бы ни молила богов, не может выпросить у них пощады. Почему они так суровы к ней? Почему она живет в постоянной тревоге за себя и близких?!
Они прожили счастливо год. Без ссор и споров, удивительно, но Амантлан чаще находился в поместье, а не в походе. Лишь однажды создал проблему сын, когда определялись с его образованием. Мальчик гордо заявил, что хочет стать воином-ягуаром. Это желание смутило и расстроило Иш-Чель. Она попыталась найти поддержку у мужа, но Амантлан довольно улыбнулся и гордо произнёс:
– Ты будешь моей достойной сменой, сын!
– Никогда ты, Маленький Ягуар, не будешь ни орлом, ни ягуаром. Ты станешь ученым, и оружие возьмешь в руки только для защиты дома или семьи!
– Но, мама, я хочу быть воином! Ты же имя мне дала не Кроличьи Уши, не Кусок Томата! Я – Маленький Ягуар, у меня имя воина! Какой из меня тлакуил?! – развёл руками огорченный мальчик, потом взглянул на Амантлана, ища поддержки у него.
– Я не допущу этого! – решительно воспротивилась Иш-Чель. – Маленький Ягуар, в тебе течет кровь великого народа, ты – майя. Сейчас мир, но нет ничего постоянного, я не могу допустить, чтобы хоть когда-нибудь ты поднял оружие против своего народа! Амантлан, неужели ты допустишь это?!
Амантлан посмотрел на жену, сына, вздохнул и принял сторону Иш-Чель.
– Знаешь, а твоя мать права, совсем не обязательно размахивать палицей, чтобы прославиться. Куда важнее слово и знания, Маленький Ягуар, они сильнее оружия. Я решил доверить одну тайну, сын, о ней известно всего троим людям: мне, матери, дяде Кремниевому Ножу и, вот теперь, тебе. Ты станешь ее хранителем, твой сын откроет эту тайну своему сыну, тот своему… Вы будете беречь то, что удалось нам спасти, и передадите ее народу, когда изменится ситуация в нашем Анауаке. Ты понял меня, сын?