Радуга над Теокалли
Шрифт:
Он перестал быть человеком, он стал зверем – сильным, мощным, диким и непобедимым…
Теперь это действительно была бойня между двумя озверевшими группами, преследующими равнозначные цели: не упустить и добить, выбраться и выжить…
Победить могли только те, у которых желаниежить оказалось бы сильнее, или, может быть, те, на чьей стороне в этот момент боги.
На этот раз древние были на стороне мешиков.
Не привыкшие отступать, воины-ягуары не сумели построить правильно защиту своих задних рядов, отбивались как-то очень неловко. Когда Амантлан это понял, то, развернув передние ряды, сделал
Мешики не упустили этой возможности и спаслись. Майя ожидали, что будут преследовать общую вымотанную в битве массу, но с Амантланом шли те, кто терпеливо стоял все время, пока шло сражение, его отборные отряды ветеранов, которые он никогда бы не позволил положить в этой битве.
Солнце зашло, избавив мешиков от преследования.
Возвратившихся из похода воинов Теночтитлан встретил душераздирающими воплями. Всюду женщины выскакивали на улицы и раздирали себе лица, рвали волосы и одежды, выражая глубокую скорбь по погибшим.
"Мы ещё не знали поражений, что же теперь будет?" – мелькнула у Амантлана мысль. Он шёл на Совет во дворец к тлатоани. Амантлан знал, что обвинений в измене не избежать, и был готов отстаивать свое честное имя. Помешать ему мог только тлатоани и жрецы, которые, понятное дело, вряд ли признают свою ошибку.
У входа его неожиданно окликнули из носилок, невероятно, Тлакаелель, любивший ходить пешком. Совершенно не зная, что теперь от него можно ожидать, Амантлан неуверенно подошёл.
– Я рад, что ты остался жив, – просто и открыто улыбнулся Тлакаелель, понимая, что сдерживает Амантлана. Он спокойно сошёл с носилок и увлёк друга под одинокое дерево, на ходу раскланиваясь со спешащими старейшинами. Слухи о разгроме быстро распространялись по городу. Подождав, пока небольшая группа пилли удалилась, Тлакаелель смело взглянул Амантлану в глаза.
– Я знаю, что посеял в твоей душе недоверие, но был вынужден сделать именно так, а не иначе, друг мой. Зато теперь, после этого провала мы сможем убедить тлатоани и совет в необходимости прекратить попытки завоёвывать земли майя. Не знаю, будешь ли ты мне снова верить…
– Зачем было вообще посылать?
– Чтобы умилостивить богов… Наш долг давать им пищу, – улыбнулся Тлакаелель.
– А, может быть, жрецов?.. Тлакаелель, происходит то, о чем я не имею никакого понятия… Я как в тумане…
– Ицкоатль пытается утвердиться, ему нужен союз со жрецами. Не думаю, что ты этого не знаешь…
– И его устраивает такая цена?!
– Хвала богам, что пока такая, кто его знает, что ещё взбредёт в голову этим жрецам! Ведь у вас был шанс на успех?
– Никакого.
– Ты правильно поступил. Если бы войска повёл кто-нибудь другой, не думаю, что осталось бы столько воинов. А ты хитрец, друг мой! Все твои ветераны вернулись…
– Я не предаю друзей.
– Да, но иногда нужно чем-то жертвовать ради высшей цели.
– Мне сложно тебе что-либо ответить, но сейчас я, как никогда раньше, ощущаю вину перед теми, кто остался там. Я
– Твой опыт, мой друг, покажет теперь всю бессмысленность намерений некоторых членов Совета в отношении земель майя… – Тлакаелель понизил голос до вкрадчивого шёпота и огляделся по сторонам, вежливо отвечая на приветствия снующих по площади прохожих: – Эти бездельники не могут справиться с тем, что уже имеют, но жадность не имеет границ. Чем больше вы приносите добычи, тем богаче мы все становимся. Но мало кому приходит в голову: чем больше растягивать ткань, тем больше возможность её разорвать… Мы не можем покрыть всю свободную землю, нас слишком мало для этого… Но жадность требует…
– Только вот платят не те, кому это достаётся!
– Ты не прав. Достаётся-то больше всего вам, вот только плоды пожинают другие. Но нам уже пора… Неужели тебе не позволили даже побывать дома и поменять одежду? Ах, да – срочность!
Положив руку на правое плечо Амантлана, Тлакаелель развернул его в сторону входа во дворец тлатоани.
Этот совет совершенно не напоминал тот, состоявшийся ранее, перед самым походом. Теперь все были повергнуты в уныние, бросали на Амантлана косые и временами враждебные взгляды. Некоторые даже не пытались скрыть свою нелюбовь к нему. Другие, окинув его неопрятную одежду, оскорблено поджимали губы.
Амантлан знал, что недоброжелателей у него всегда было больше, чем друзей, и это не удивляло: он совершил слишком головокружительную карьеру за очень короткий срок, используя только свой ум и смекалку, а таких людей на совете не любили, но ценили. Вот и теперь его безжалостно использовали. Всё бы ничего, да обидно нести на себе бремя ответственности, и которое никто, очевидно, не захочет с ним разделить. Вот уже в который раз он останется один на один со своей правдой!
"Правда? Кому она нужна такая?" – опять он будет задавать только себе этот вопрос, и вновь терпеливо строить мир в безумном мире…
Большой неожиданностью для Амантлана и его недоброжелателей стало выступление тлатоани, а затем и Тлакаелеля. Правитель и главный советник объявили Амантлана героем… В длинной и пространной речи Тлакаелель подвёл Совет к главной своей идее – необходимости организовать Цветочные войны внутри страны Анауак…
Вторым важным решением было заключение мира с майя, объявление границ неприкосновенными. Залогом решили признать брак Амантлана и Золотого Пёрышка Колибри, дочери правителя главного государства майя Кокомо. Так Иш-Чель, через семь долгих лет жизни среди мешиков, получила официальный статус и неприкосновенность…
Часть III. ЗОЛОТОЕ ПЕРЫШКО КОЛИБРИ. ПОХИЩЕНИЕ. БИТВА ТОНАЛЕЙ
Опять поместье, такое родное, теперь здесь было безопасно, несмотря на близость границы. Ведь вокруг патрулировала армия воинов-ягуаров её мужа. Денно и нощно они охраняли мирных жителей. Но это были, скорее, патрули, контролирующие порядок в государстве, нежели военные отряды, всегда готовые дать отпор соседу. Мирный договор подарил жителям покой и возможность развивать поместья.
И муж, проверив посты, каждый вечер возвращался домой… Это было настоящим счастьем иногда до первых звёзд сидеть с ним у костра и слушать рассказы о походах, победах, горестном и тяжёлом пути предков в поисках этой земли.