Радуга Над Теокалли
Шрифт:
Игра тем временем не испытала никаких изменений. Не было ни побеждающих, ни побеждаемых. Хотя до участников доносилось каждое слово, они все были поглощены игрой, а Амантлан, как нарочно, на каждый выкрик забрасывал мяч с самых немыслимых положений. Он был непревзойденным игроком, которому можно было доверить свою жизнь. Итог игры был неутешительным. Команда Амантлана победила. Едва сдерживая желание, свалиться на землю от усталости, пленные из Тлалока с Амантланом терпеливо ждали признания их победы. Когда прозвучали заветные слова, они в диком восторге бросились обнимать друг друга, не обращая внимания на боль, кровь из сочившихся
— Что требуют победители? — прервал их радость Ицкоатль.
— Жизнь и свободу, одежду, еду, и право вернуться домой, Великий оратор! — от имени всех выступил Амантлан.
— Они получат это, но до захода солнца им нужно покинуть Теночтитлан, как велит закон. Они не наши граждане! — сказав это, Ицкоатль покинул свое место, не удостоив побежденных даже взгляда. Это означало, что их имена покрыл несмываемый позор. Им оставалось только сочувствовать.
Почтенная Ишто внимательно осмотрела раны сына, убедилась, что все не так страшно, и он в состоянии справиться с ними сам, уверенней походкой отправилась домой. Сделав несколько шагов, она обернулась к невестке. Прищурив глаза, четко сказала молодой женщине, словно вспомнив, что та может не знать некоторых обычаев:
— Что ты стоишь? Иди, омой раны мужа… или это сделает другая, если тебе все равно…
Иш-Чель растерянно посмотрела старушке вслед. Делать было нечего, нужно отвоевывать место под солнцем, пусть даже соперницей будет сестра верховного правителя, а мужем самый беспечный сердцеед.
Рабы принесли воду и чистые куски материи, а в какой-то плошке мазь с неприятным запахом. Когда Иш-Чель подошла, чтобы выполнить свои обязанности, Амантлан оттирал кровь, которая запеклась на руке. Рана была рваной, и кровь не хотела останавливаться. Оценив состояние, Иш-Чель приказала принести ей иглу и нити, что бы зашить ее края.
— Зачем вы рисковали своей жизнью, господин? — осторожные руки женщины едва касались тела, посылая коже своё тепло и нежность, но их гасила боль от многочисленных царапин, полученных во время игры в тлачтли.
— Амантлан откинул непокорные пряди с глаз и попытался сделать вид, что не расслышал вопроса, но случайно натокнулся на взгляд полный волнения и тревоги. Он понял, что отшутиться у него не получится, так как при этом он будет выглядеть глупо, а говорить правду ему не хотелось. Глаза женщины неотступно ловили его взгляд, и в них постепенно зажигались злые огоньки, которые грозили перерасти в пылающее пламя негодования. С несвойственной ему, но неподдельной, тем не менее, кротостью и смирением, отдаваясь во власть её умелых рук, он тихо, стараясь как можно короче, объяснил ей то, что сказал своей матери перед игрой:
— Среди них были трое моих товарищей и друзей, один из них спас год назад мне жизнь. Я не мог их бросить. Ох, женщина!… Ты хочешь моей смерти?! Кто учил тебя держать иголку в руках?! — Иш-Чель приступила к самой сложной ране. Больше Амантлан не произнес ни эвука.
Внимательно следя за швом, женщина временами бросала на воина осторожный взгляд, пытаясь определить по реакции на его лице, не сильную ли она доставляет ему боль. Но лицо его оставалось спокойным и суровым, ни один мускул не дрогнул на нем. Крупные черты лица Амантлана обострились, давала знать о себе усталость.
Он зорко следил за её движениями, стараясь не дать воли своим чувствам, пряча глаза от неё; но аромат её тела, пушистые пряди, выбившихся из прически волос,
Амантлан понимал, что сейчас он страдает не от ран, они для него были совсем пустяковыми. Страдания доставляла ему близость Иш-Чель, её навязчивая забота, которая была ему хуже, чем её неприступность. К сожалению, он не мог ее оттолкнуть или прогнать. Вот только терпеть уже не было сил. Он сосредоточенно пытался не раскрыть своих чувств, найти такие слова, которые стали бы надежным щитом, мешающим этой женщине приближаться к нему и срывать своими прикосновениями те запоры, что он поставил. Увы! ничего не шло ему на ум. Он даже и не подозревал, что сидящая на корточках женщина тоже озабочена.
Иш-Чель была ошарашена его неожиданным поступком. По ее мнению, содеянное совершенно не вязалось с тем Амантланом, которого она знала. Словно в нем жило два разных человека. И к одному из них, она чувствовала, как не боролась, ее неудержимо тянет. 0н постепенно, ничего не делая, увлекает, опутывает невидимыми нитями. Она прикипает к нему, пытается поймать хотя бы взгляд, кинутый мимоходом, подаренный просто так. Её старательность объяснялась даже не желанием причинить, как можно меньше боли и сделать работу, как можно лучше, просто она одновременно боролась со своими чувствами. Прикасаясь к нему, она получала наслаждение от его гладкой кожи, упругих мышц. В голове её мелькали мысли и образы многих знатных ацтекских женщин, которые имели возможность делать это, но только в более интимной обстановке. Мысли текли, принимали опасный оборот, Иш-Чель с волнением их отгоняла, чем замедляла свою работу, раздражая нетерпеливого Амантлана. Непонимание и гордость накрыли их своим плотным покрывалом, через которое правде не суждено было на этот момент проникнуть.
Амантлан с трудом дождался, пока Иш-Чель закончит обрабатывать рану, но едва она это сделала, как он поднялся, бросив благодарный взгляд, и, стиснув зубы, быстро покинул площадку.
Иш-Чель готова была расплакаться от такой неблагодарности. Ревность с новой силой приступила к ней. Она решила, что её муж отправился развлекаться с сестрой тлатоани. Ей же ничего не осталось делать, как грустить. На испытствующий взгляд свекрови, она пожала плечами и обреченно махнула рукой. Ну не знала она, почему её муж бежит от неё, как от огня! Не бежать же ей следом?!
На самом же деле Амантлан спешил уладить дела выигравшей команды. Для раненных и истощенных, оставалось мало времени до заката солнца, чтобы покинуть территорию Теночтитлана. Если они это не успеют сделать, то первый сторожевой патруль отправит их обратно к пленным, и тогда прощай свобода! Победители представляли собой жалкую толпу, но, изрядно подкрепившись, были настроены выбраться из ненавистного города, когда появился Амантлан со своими людьми. Воины-ягуары, скрыв свое недовольство, помогли тлалоканцам покинуть город, погрузив всех в лодки, добытые их верным другом. Теперь Амантлан мог быть спокоен за судьбу товарищей и отправился домой. Но сама мысль, что там его встретит Иш-Чель, останавливала ноги и направляла их в другую сторону.