Радуга Шесть

Клэнси Том

— Если его арестуют, он будет говорить? — спросил Брайтлинг.

— Да, такой риск существует. Он вполне может выложить все, что ему известно, — был вынужден признать Хенриксен. — Если он вернется обратно, я расспрошу его о существующих опасностях.

— А не будет ли лучше... знаешь... устранить его?

Хенриксен знал, что вопрос смутил его босса, поэтому он приготовил осторожный и честный ответ:

— Строго говоря, да, но в этом немало опасности, Джон. Он профессионал. У него, вероятно, где-то скрыт почтовый ящик. — Увидев, что Брайтлинг не понял его, Хенриксен объяснил: — Вы защищаете себя от возможности быть убитым, записывая все и пряча в безопасное место. Если вы не открываете почтовый ящик каждый месяц или что-то вроде этого, информация,

спрятанная в нем, рассылается в соответствии с заранее согласованным планом. Для этого вы заключаете договор с адвокатом, который и выполняет данную ему инструкцию. Это большой риск для нас, верно? Мертвый или живой, он может уничтожить нас, и в этом случае будет лучше, если он останется живым, чем мертвым. — Хенриксен замолчал. — Нет, мы хотим, чтобы он остался жив, — и под нашим контролем, Джон.

— О'кей, занимайся им, Билл. — Брайтлинг откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Они сейчас слишком близки к цели, чтобы идти на необоснованный риск. Русским займутся, но будут держать его в рамках. Это может даже спасти жизнь Попову — нет, черт возьми, это спасет ему жизнь! Он надеялся, что русский оценит это. Брайтлинг оценит это тоже. Команда «Радуги» теперь изрядно ослаблена. А как же иначе? Попов выполнил два поручения, он помог миру осознать опасность терроризма, и благодаря этому «Глобал Секьюрити» получила контракт на контроль за безопасностью Олимпийских игр в Сиднее, и затем Попов помог нанести удар по этой новой антитеррористической организации, может быть, даже вывести ее из игры. Операция приближалась сейчас к заключительной стадии и ждала только соответствующего времени для начала.

Так близко, подумал Брайтлинг. Наверно, вполне нормально испытывать тревогу в подобные моменты. Уверенность — это проблема расстояния. Чем дальше ты от решающего момента, тем легче считать себя непобедимым, но затем этот момент приближается, и с его близостью растет опасность. Однако это не меняет ничего. Нет, не меняет. План идеален. Остается только осуществить его.

* * *

Шона Грэди вывезли из операционной вскоре после восьми вечера, после трех с половиной часов на операционном столе. Хирург-ортопед, делавший операцию, первоклассный врач, понял Беллоу. Длинная плечевая кость была закреплена навсегда на месте штырем из кобальтовой стали, достаточно длинным, так что в таком маловероятном случае, если Грэди когда-нибудь покинет тюрьму и войдет в международный аэропорт, он, скорее всего, заставит сработать металлодетектор, даже если разденется догола. Шону повезло — две пули, поразившие его тело, не повредили плечевое сплетение, и ему не угрожает потеря подвижности руки. Вторичные травмы груди были незначительными. Он полностью выздоровеет, заключил хирург британской армии, так что сможет наслаждаться своим здоровьем во время пожизненного заключения, которое его, несомненно, ожидало.

Хирургическая операция производилась, разумеется, под общим наркозом с использованием окиси азота, точно как в американских больницах, вместе с применением барбитуратов перед началом анастезии, которые помогали началу успокоительного цикла. Беллоу сидел рядом с кроватью в палате восстановления после операции, наблюдая по биомониторам за тем, как приходит в себя пациент, и ожидая его пробуждения.

Вокруг стояли полицейские, как в форме, так и в гражданском, наблюдая за Грэди. Кларк и Чавез тоже находились в палате, глядя на человека, который с такой наглостью напал на их группу, а также на женщин. Чавез был особенно зол, хотя его лицо казалось внешне спокойным. Доктор думал, что он знает старших офицеров «Радуги» достаточно хорошо, они были профессионалами и в случае Кларка и Чавеза людьми, которые жили в «тайном» мире и совершали очень «черные» поступки во время «черных» операций, о которых он не знал и никогда не узнает. Но Беллоу понимал, что оба спецагента соблюдали закон и порядок, как и обычные полицейские. Просто от них ждали большего и рисковали они куда

чаще. Возможно, иногда они нарушали закон, но это делалось для того, чтобы защитить его. Они были романтиками, как и террористы, но разница между ними заключалась в выборе цели. Целью «Радуги» была защита людей, тогда как целью Грэди была их смерть. Теперь, несмотря на ярость, которую они испытывают по отношению к спящему мужчине, Кларк и Чавез не причинят ирландцу физического вреда. Они готовы оставить вынесение наказания обществу, на которое Грэди напал с такой злобой и жестокостью, обществу, которое Кларк и Чавез поклялись защищать, хотя не всегда традиционными методами.

— Осталось несколько минут, — произнес Беллоу. Жизненные функции Грэди начинали приходить в норму. Его тело едва заметно двигалось, по мере того как пробуждался мозг.

Он обнаружит, что некоторые части тела не реагируют так, как им следовало, затем сфокусируется на этих ограничениях, начиная поиск боли, но не находя ее. Вот его голова начала поворачиваться понемногу, влево и вправо, и скоро...

Ресницы задрожали так же медленно. Беллоу быстро пробежал глазами по листу бумаги, который все время держал в руке, надеясь, что британская полиция и сотрудники «пятерки» обеспечили его надежной информацией.

— Шон? — сказал доктор. — Шон, ты проснулся?

— Ты кто?

— Это я, Джимми Карр. Ты, наконец, вернулся к нам?

— Где я?

— Ты в Дублине, в университетской больнице, Шон. Доктор МакКэски только что закончил операцию на твоей руке. Ты в палате восстановления после операции. У тебя все будет в порядке, Шон. Но, боже мой, с каким трудом мы доставили тебя сюда. Тебе больно, твое плечо болит, Шон?

— Нет, теперь не болит, Джимми. Сколько человек нам...

— Сколько нас спаслось? Десять, десятерым удалось уйти из Герефорда. Сейчас они находятся в тайных укрытиях, дружище.

— Хорошо. — Его глаза открылись, и он увидел кого-то в хирургической маске и шапочке, но он не мог сфокусировать взгляд, и все перед ним казалось, плыло в каком-то тумане. Комната... да, это больница... потолок с квадратными плитками в металлических рамках... освещение... лампы дневного света. Его горло казалось сухим и немного болело от интубации, но это не имело значения. Он жил внутри сна, и ничто не происходило на самом деле. Он плавал на белом неуклюжем облаке, но, по крайней мере, с ним был Джимми Карр.

— Родди, где Родди?

— Родди погиб, Шон, — ответил Беллоу. — Ему не повезло.

— Проклятие... — вздохнул Грэди. — Только не Родди...

— Шон, нам нужна информация, как можно быстрее.

— Какая... информация?

— Парень, который снабдил нас сведениями, мы должны связаться с ним, но не знаем, как найти его.

— Ты имеешь в виду Иосифа?

Бинго, подумал Пол Беллоу.

— Да, Шон, Иосиф, нам нужно связаться с ним...

— Деньги? Они у меня в бумажнике, парень.

О, подумал Кларк и повернулся. Все личные вещи Грэди лежали на столике с колесиками. Он видел, что в бумажнике было двести десять британских фунтов, сто семьдесят ирландских и несколько листков бумаги. На одном желтом листке написаны два набора цифр, каждый из шести цифр, и никакого объяснения. Швейцарский или другой номерной счет, подумал оперативник.

— Как мы сможем снять их, Шон? Нам нужно узнать это сейчас, друг.

— Швейцарский коммерческий банк в Берне... назовите... номер счета и контрольный номер... у меня в бумажнике.

— Отлично, спасибо, Шон... и Иосиф, как его остальное имя... как мы сможем связаться с ним, Шон? Пожалуйста, нам нужно знать это прямо сейчас, Шон.

Фальшивый ирландский акцент Беллоу не убедил бы даже пьяного, но состояние Грэди было далеко за пределами того, что делает с человеческим мозгом алкоголь.

— Не... знаю. Он сам связывается с нами, помнишь? Иосиф Андреевич связывается с нами через Роберта... через сеть... никогда я сам с ним не связывался первым.

— Его фамилия, Шон, как его фамилия, ты никогда не говорил мне.