Радуга тяготения
Шрифт:
(а) сземли до«S-Ger"at» была радиолиния, а обратно — не было;
(б) между сервоприводом и специальной линией подачи кислорода от главного бака в корму к устройству имелись помехи;
(в) Вайссман не только координировал проект «S-Ger"at» в Нордхаузене, но и командовал батареей, запустившей Ракету 00000.
Тотальный шпионаж. Кусочек за кусочком мозаика расширяется. Чичерин — без всякого бюро — таскает ее с собою в голове. Всякая щепочка и обрывочек на своем месте. Драгоценнее Равенны, что-то возводится под этими крахмальными небесами…
Радиолиния + кислород = некая разновидность
Ну а форсажная камера не дает ли асимметричность горения и тепловые потоки, превышающие те, что сможет выдержать конструкция? Черт, ну почему ему не попался никтоиз двигателистов? Неужто все достались американцам?
Майор Клёви на полянке, в зубах — охотничий нож, на бедрах — по «томпсону» на изготовку, так же ошеломлен, как и прочие в его штурмовой группе, беседовать не расположен. Вместо этого дуется и хлещет водку из бездонной фляги Джабаева. Но еслиб кто-то из двигателистов, приписанных к «S-Ger"at», появился в Гармише, Клёви бы сообщил. Такова комбинация. Западные разведмозги, а палец на курке — русский.
Ох, он чуетЭнциана… быть может, даже сейчас черный выглядывает из ночи. Чичерин закуривает, зеленоголуболавандовое пламя желтеет, успокаиваясь… не гасит дольше, чем нужно, думает: пусть ему. Не посмеет. Я не посмею. Ну… может, и посмею…
Но сегодня ночью — на квантовый скачок ближе. Они непременно встретятся. Из-за «S-Ger"at», реального или выдуманного, рабочего или испорченного — они встретятся лицом к лицу. И вот тогда...
А меж тем — кто этот таинственный советский агент, с которым разговаривал Клёви? Вот тебе и паранойя, Чичерин. Может, Москве стукнули про твою вендетту. Если собирают улики к трибуналу, тебе не светит даже Средняя Азия. Светит тебе Последним Секретарем посольства в Атлантиду. Будешь вытаскивать из-за решетки утопших русских морячков, свинченных за наркоту, сращивать своему папаше визы в далекую Лемурию, на курорты Саргассова моря, куда прибивает кости — греться на солнышке, выбеливаться и дразнить проходящие суда. И перед тем, как отплывет с полуденным теченьем, распихав проспекты меж ребер, свернув в глазницу аккредитивы, — расскажешь ему о его черном сыне, о том дне, что провел с Энцианом на подкравшемся краешке осени, холодном, как смертный холод апельсина, который хранился под ледяной стружкой на террасе отеля в Барселоне, si те quieres escribir [323] , ты уже знаешь где я остановлюсь… холодном под кончиком пальца, которым чистишь его, надвигающемся, окончательно холодном..
323
Если захочешь мне написать (исп.).
— Слышь, — Клёви уже слегка окосел и сварлив, — када ж мы этих подлюк зацапаем?
— Недолго осталось, будьте уверены.
— Вы б знали, как на меняс Парижу давят! Со штаб-квартиры! Не поверите! Этим шишкам хотца подлюк прям щасповывести. Им-то на кнопу давануть, ток и всего, и никакого мексиканского блядва мне
— Этот ваш знакомый, из разведки, — оба наши правительства с легкостью могут проводить одну и ту же политику…
— А вам в затылок, приятель, не дышит никакая «Генеральная лектрика». Диллон, Рид… «Стандарт Ойл» шилом в жопе… блядь…
— Ну так это ж вам и надо,народ, — мимоходом замечает Драный Зубцик. — Зашлите туда деловых людей, чтобы правильно все работало, а не правительству давайте рулить. У вас левая рука не ведает, что творит правая!Вы это понимаете?
Это что? Политические дебаты? Мало нам унижения от того, что прохлопали Шварцкоммандо, нетушки, ты же не думал, что таклегко отделаешься…
— A-а Герберт Гувер? — вопит Зубцик. — Пришел и всех вас, толпа, накормил, когда вы голодали! Они тут обожаютГувера…
— Да… — Чичерин встревает: — А чем, кстати, здесь занимается «Генеральная электрика»?
Майор Клёви дружественно подмигивает:
— Мистер Суоп был, видите ли, закадычным дружком старины ФДР. Там теперь Электрик Чарли, но Суоп — он как раз из этих «мозговых трестовиков». По большей части — жиды. Но Суоп — он нормальный. А у «ГЭ» тут связи с «Сименсом», они вместе работали по наведению V-2, если помните…
— Суоп — жид, — грит Зубцик.
— Нееее — Драный, ты ни хера не петришь…
— Я тебе говорю… — Они пускаются в заунывную бухую перебранку насчет национальной принадлежности бывшего председателя «ГЭ», насквозь ядовитую и пропитанную вялой ненавистью. Чичерин слушает вполуха. К нему подползает головокружение. Нэрриш под наркотой вроде упоминал какого-то представителя «Сименса» на встречах по «S-Ger"at» в Нордхаузене, нет? да. И человека от «ИГ» тоже. Разве Карл Шмиц из «ИГ» не сидел в совете директоров «Сименса»?
У Клёви спрашивать нет смысла. Уже так нализался, что с любой темы сползает.
— Знашь, я ж када суда приперся, совсем детка был. Бля-а, думал, «И. Г. Фарбен» — эт фамилие такое, знашь, типа чувак— алё, это И. Г. Фар-бен? Не, эт его супруга, миссисФарбен! Йяааа-ха-ха-ха!
Драный Зубцик пускается в свой обычный номер «Элеанор Рузвельт».
— Как-то на днях мы с сыночком Идиотом — не, Эллиотом — печеньице пекли. Послать это печеньице нашим мальчишечкам за море. А когда мальчишечки получат это наше печеньице, они тоже испекут печеньице и пошлют нам. И вот так у всехбудет печеньице!
Ох, Вимпе. Старый ты V-Mann,ты, значит, был прав? Станет ли твое «ИГ» моделью для наций?
И вот до Чичерина доходит на этой самой полянке, по бокам два дурня, среди обломков какой-то непронумерованной батареи на последнем рубеже, среди тросов, парализованных, когда операторы лебедок довели их до неподвижности, среди пивных бутылок, разбросанных точно там, куда швырнули их последние люди в последнюю ночь, где все так чисто свидетельствует об очертаниях поражения, об оперативной смерти.