Радужная вдова
Шрифт:
– Второй тоже смешливый, – произнес Молокосос. – Шире ноги!
На мгновение над ними сгустилась тишина. Губы Борисыча пересохли – этот неожиданный произвол, казалось, на время парализовал его волю. Игнат ждал и думал, что все это какая-то иррациональность: не могут же они просто так «мочить» людей, даже не провоцирующих их? Только за то, что они находятся в этом помещении. Или могут? Все-таки Игнат максимально расслабил тело и слушал эту тишину, слушал…
– Мозоль больше не болит? – поинтересовался Молокосос.
– Нет, – ответил Игнат.
– Что за мозоль? – с каким-то нездоровым
– Я, – не поворачиваясь, произнес Борисыч.
Старший кивнул одному из бойцов, и тот вышел в общий зал, закрыв за собой двери. Рядом с Игнатом остался Молокосос и у противоположной стены тот, кто бил Афоню автоматом по затылку.
– Мне нужна вся документация, откройте сейфы.
– С какой стати? – произнес Борисыч.
Старший что-то, не отрываясь, писал, как будто был занят очень важным делом. Не поднимая головы, бросил:
– Плановая проверка.
Мели все продолжал тихо хрипеть. Старший посмотрел на него и вдруг сказал:
– А ну заткнись! – Потом перевел взгляд на Борисыча, улыбнулся. – Вы же понимаете, что мы можем все взять сами. Не тратьте ни свое, ни наше время.
– Послушайте, – негодующе, но сдерживаясь, произнес Борисыч, – врываются люди в масках и начинают избивать моих клиентов и персонал… Откуда я знаю, кто вы – милиция или террористы?! Бандиты? Ни документов не предъявили, ничего…
Старший усмехнулся, продолжая писать, покачал головой:
– Я знаю, что ключи от сейфа всегда находятся у тебя. Сам отдашь или мне ребят попросить? Я ведь могу много чего там найти. И черную кассу, и кое-что посерьезней. А вот насколько посерьезней – зависит от тебя.
Борисыч попытался повернуться к старшему, и тут же Молокосос отрывисто произнес:
– Лицом к стене!
Игнат наблюдал за всем происходящим через зеркальное отражение. Его взгляд остановился на столе для игры в блэк-джек. На тысячедолларовой фишке, которую выиграл Мели.
– Ты что мне за туфту гонишь? – четко произнес Борисыч. – Один звонок в управление…
– А ну закрой пасть! – рявкнул Молокосос, делая шаг к Борисычу.
Давить на психику – это у них оказалось отработанным приемом.
Старший отрицательно покачал головой, и Молокосос остановился. Старший участливо вздохнул:
– Знаю я про твоих покровителей. А теперь слушай сюда: я у тебя найду здесь девяносто девять нарушений, ты знаешь это не хуже меня. А потом звони куда хочешь. Ты понял меня? Хоть Господу Богу…
– Это уже не просто превышение власти, – негромко произнес Борисыч. – Ввалились без предъявления…
– Скажем так, – перебил его старший, – я действую согласно оперативной информации. Поступил сигнал, и если я в ходе плановой проверки кое-что обнаружил… Вопросы? Все дело в этом «кое-что». Хочешь по-хорошему – ключи. – Он протянул руку. – Я жду. Пока еще жду.
Борисыч стоял не поворачиваясь и молчал.
– Ты что, оглох? – произнес Молокосос и несильно ткнул Борисыча в спину.
– Никакая оперативная информация не позволяет избивать клиентов. – Борисыч кивнул на Мели. – Солидный человек, в возрасте, он не оказывал никакого сопротивления.
– Хочешь подать жалобу? Пожалуйста. Пиши заявление. Кто тебя бил? – Теперь он обратился к Мели.
Тот все же успел продышаться и ответил:
– Он вышел… тот, третий.
– Вот незадача, – старший пожал плечами, – как же мы его узнаем? Он, наверное, был в маске? Понимаю. – Старший повернулся к Борисычу. – Ключи! А то у меня ребята тут такой интерьер наведут… В том, что я кое-что найду, можешь не сомневаться. Ты этого хочешь? Ключи.
Он кивнул Молокососу, тот начал обыскивать Борисыча на предмет ключей. Пусто.
– Такая мелочь, как черная касса, она есть всегда. – Старший, усмехаясь, смотрел на Борисыча. – Пока еще не поздно по-хорошему. Давай. Я засекаю ровно минуту и жду. А там – считай, сам напросился.
Секундная стрелка на золотом хронографе «Ролекс» начала свой отсчет – левая рука Борисыча опиралась о стену рядом с правой рукой Игната. Игнат чуть переместил по стене мизинец, коснулся Борисыча.
– Скажи, что согласен, – промолвил он одними губами.
– Что?
Игнат чуть повернул голову.
– Когда будет «шестьдесят», скажи, что согласен. И все.
В зеркальном отражении их взгляды встретились. Борисыч медлил: этот новенький паренек предложил сейчас понадеяться на него. Но Борисыч видел его первый раз в жизни. Да, он ему понравился, но что он может в этой ситуации? Охранники или разоружены, или избиты…
Секундная стрелка перешла отметку «30».
И тогда он увидел в холодном взгляде серо-голубых глаз что-то, чего не увидели ни старший, ни омоновцы и никто из тех, кто находился сейчас в зале. Борисыч не знал, как это называется, но если правы те, кто утверждает, что взгляд может показывать силу души, то… Борисыч увидел, что этот новенький элегантный паренек, который ему понравился, обладает взглядом, ставшим вдруг холодным как лед. И этот паренек может быть… опасен.
Секундная стрелка приблизилась к отметке «45», перепрыгнула ее…
Взгляд совершенно спокоен и… и он, наверное, действительно отражает какую-то неведомую силу. Борисыч чуть заметно кивнул, что должно было означать согласие.
– Что, очень скучно? – спросил Молокосос. – Чего пялитесь?
Секундная стрелка была на отметке «50».
– Вы… вы предлагаете договориться? – негромко произнес Борисыч.
Отметка «55».
Старший в ответ лишь усмехнулся. Игнат Воронов, прозванный в команде Стилетом, а также Вороном, смотрел сейчас на тысячедолларовую фишку выигрыша Мели. Вороном его называли понятно почему и обращались к нему так всегда. Стилетом – лишь в момент боевых операций. Стилетом его прозвали потому, что он лучше всех в команде обращался с холодным оружием. Его коньком являлись собственноручно изготовленные метательные пластины с отточенными краями и с противовесом в ручке. Пластины были небольшими, в ладони их могло уместиться пять. И для того чтобы все их послать в цель, Стилету требовалось не более трех с половиной секунд. В лучшие дни он показывал результат три секунды. Сейчас у него таких пластин не было. Зато была тяжелая тысячедолларовая фишка, квадратная, с острыми углами.