Радужные крылья над миром

Штаний Любовь В.

Наконец, когда любимый отправился к лагерю за последним остроухим, я выпрямилась и покрутила головой, разминая затёкшую шею. Воровато оглянувшись на братика, виновато вздохнула. Придерживая Габи под спину, Варук помогал ему напиться из большой кожаной фляги.

Вот я дурында. Начала с желания отмыться, а про ванну и воду для неё позабыла! Пришлось возвращаться к чертежу, поскольку купаться там, куда в любой момент могут нагрянуть отвратные колобки, не хотелось совсем. Даже если установить защитный купол, от одного вида обманчиво милых вонючек всех наверняка опять перекорёжит. Как вспомню,

так вздрогну.

Учитывая количество народа, транспорт предстояло соорудить не только надёжный, но и большой, чтобы всем хватило места. Теперь ещё и зону для бассейна придётся предусмотреть, а песок закончился.

Прикусив губу, я потёрла пыльной рукой нос и скривилась от амбре, идущего от собственной кожи. Какая гадость!

Тут взгляд упал на ещё одну кучку песка в паре метров от меня. Обрадованная удачей, я совсем забыла про обещание не двигаться с места и рванула к источнику «рисовательного» сырья. Пару горсточек принесу, и всё! Будет нам и ванна, и какава с чаем!

Угу… Правду говорят: «Когда Бог решает наказать человека, он лишает его разума». Вот и меня наказать решил, кажется. Наверное, в качестве компенсации за щедро отсыпанное до того счастье.

Ну почему я не попросила Варука помочь с песком? Почему не допетрила наколдовать пару альбомных листов и карандаш? По кочану!

Едва я наклонилась над грудой и протянула к ней загребущие ручки, песок взметнулся фонтаном. Я отшатнулась, прикрывая лицо рукавом, и закашлялась. Чёртов ветер!

Ха! Ветер? Как бы не так! Не успела и пикнуть, как кто-то закрыл мне рот сухой горячей ладонью, а свободной рукой прижал спиной к твёрдой, как камень, груди.

Я замычала, в тщетной попытке вырваться из стального захвата, но в следующий миг песок снова взметнулся, с тихим шорохом закрутился вокруг, поднимая в воздух нас с… кем-то.

— Ташка! — истошный крик Варука донёсся будто издалека, а потом и вовсе стих, увязнув в навязчивом шелесте тысяч песчинок.

Кажется, меня опять умыкнули! Знать бы ещё, кто и зачем. Ой, что бу-у-удет… Хартад мне по голове ночным горшком настучит, когда узнает. Ну, это когда найдёт, конечно…

Только подумала, что вообще-то можно воспользоваться Нашкаром, чтобы вернуться прежде, чем все окончательно всполошатся, как неизвестный похититель соизволил подать голос:

— Не стоит использовать магию в сердце бури, — прошипел он, почти касаясь уха. — И нас угробишь, и силу зря потратишь.

Глупо, но я ему поверила. Очень уж сурово и от того убедительно он это сказал.

Очень хотелось облаять гада и послать по матери, куда подальше, но его ладонь всё ещё надёжно закрывала рот, да так плотно — даже не укусить.

Я притихла, закрыв глаза. От мельтешения песка перед лицом мутило, и дурнота в который раз за этот вечер толкнулась в горло, обжигая едким привкусом желчи. Хорошо хоть не бултыхает особенно, да и песчинки кожу не секут, что странно. Старалась думать о чём угодно, лишь бы не вспоминать, как сильно подвела ребят. Я-то ладно — выкручусь, а как они через пустыню одни, без моей магии? Лишь бы не… Ой, кстати!

— Алька? — позвала я мысленно. — Аленька, ты меня слышишь?

Несколько ударов сердца ответа не было, и я уже совсем сникла, когда донеслось прерывистое:

— Таш…ка!

Зар. раза… ты г. де?

Наверное, буря создаёт нечто вроде помех на линии, — подумалось.

— Всё в порядке! — торопясь донести мысль, пока ещё можно, крикнула про себя. — Не вздумайте кидаться за мной! Ждите там! Я с вами свяжусь, как только появится возможность! И не забудьте купол поставить!

— Ты с ума сош…ла, — слова Шаксус Джера словно «подвисали». — Тв. ой тар… ух…ан уже…

— Останови время, запри Хартада внутри купола! Всё что угодно, только не отпускай в пустыню! Я выкручусь! Аль! Пожалуйста!

— Тьфу… на… те…бя… — совсем тихо и невнятно донеслось. — Вер… нешь…ся — при… ши… бу…

— Ну, Аль! — буквально взмолилась я. — Грея же не попросишь! Он Хартада не удержит, даже если захочет!

— Ку… да… уж… ему… бол. лезному, — ехидство проскальзывало даже в огрызках слов. — Сде… лаю, как… про…сишь…

Дальше пошли совсем неразборчивые рваные слоги, но я уже приободрилась. Если уж Алька согласилась помочь, она справится. Надо будет — и Грея уболтает. Она такая… убедительная, если припрёт. Но главное — никто не пострадает, а с очередным придурком, прилетевшим на мою бедовую голову, я и сама разберусь, как только смерч утихнет. Ничто не вечно под луной, а уж под лунами Шайдара и подавно.

Тут, привлекая внимание к своей судьбе, выступил желудок. Завтрак-то давно миновал, а обед я благополучно проспала. Недовольное бурчание — тот ещё аргумент, но… Господи, как я могу думать о еде в такой момент? Как-как… Молча! Причём и в прямом и в переносном смысле. У меня говорить не было возможности, а у неизвестного похитителя — желания.

Минут через пятнадцать, когда я уже подумывала насчёт «перекусить» ладонью маньяка-самоубийцы, ноги коснулись твёрдой земли. Почему «самоубийцы»? А как же! Кто он, если вздумал воровать голодную, злую и очень грязную Хранительницу?

Кстати, насчёт «земли» я откровенно погорячилась. Ноги по щиколотку утонули в горячем песке, который мгновенно забился под штанину и, игнорируя обувь и носки, оказался между пальцами ступней. Неприятно.

Буря ещё кружилась вокруг, завораживая таинственным шепотом, когда незнакомец убрал руки и отодвинулся.

— Мы на месте, — констатировал он сухо.

И? Я должна обрадоваться и захлопать в ладошки? Вот ещё! И не подумаю!

Сердито сопя, я плюхнулась на попу и принялась стаскивать кеды. Лучше босиком по песочку, чем с песком в носках. Вот сейчас досчитаю до десяти, вооружусь обувкой и наваляю самонадеянному болвану! Лопух полосатый! Дрын гнилой!

Пока представляла себе процесс «убиения» гада и запихивала носки в кеды, небо прояснилось. Лица коснулся отнюдь не тёплый ветерок. Нет, я читала, конечно, что в пустынях только днём жара, а по ночам холодрыльник, но не так же быстро? С другой стороны, я не на Земле. Хотя, и в родном мире в пустыне ночевать не приходилось.

— Ну, и куда ты меня приволок, сухостой навозный? — скептически рассматривая пейзаж фыркнула я. — И зачем?

От удивления злость слегка поутихла, сменившись любопытством. Сколько хватало глаз — бескрайние дюны, залитые светом сразу двух лун. И ни домика, ни шатра… На кой было тащить меня в никуда?