Рафаэль и бабы-жабы
Шрифт:
– Давай деньги, Тамила, – протянул он руку.
– Какие еще деньги? Ты, что, свихнулся на старости лет? Это не я, а ты пригласил Виолу к себе в гости, поэтому будь добр, плати, не перекладывай расходы на хрупкие женские плечи. У людей твоего возраста нередко случаются провалы памяти, поэтому я составлю список чего и сколько взять на рынке и в магазине. Ты должен на Виолу Леопольдовну произвести самое благоприятное впечатление. Тщательно побрейся, надушись, но не «Шипром», а одеколоном «Тет-а-тет». Предстань перед Виолой Леопольдовной, не босяком, голодранцем, а во всей красе, пусти
– Ни легкий, ни тяжелый флирт, я ведь не собираюсь на ней жениться? Зачем без нужды искушать и обнадеживать?
–Не скажи, пока человек жив, ему хочется. К тому же человека встречают по одежке, а провожают по уму. Надень, как в молодые годы, черный фрак с бабочкой
– Нет у меня ни смокинга, ни фрака. Обносились, а бабочка улетела в теплые края.
– Тогда костюм-тройка сойдет. Обязательно белую сорочку с шелковым галстуком, зажимом с сапфиром и запонками с бриллиантами…
– Вот, куда тебя занесло. Я ведь не олигарх. Нет у меня ни сапфиров, ни бриллиантов, – вздохнул художник.
– Прогулял, пропил? Тебе за мазню приличные гонорары платили? Аль на чужих баб, вертихвосток спустил?
– Был скромный вклад на сберкнижке на «черный день», но во время развала СССР сгорел, – вздохнул Суховей. – Тогда не только я, а миллионы людей пострадали от гиперинфляции.
– А я вот не пострадала, потому, что скупала ювелирные изделия из платины, золота, серебра с драгоценными камнями. Надо было со мной посоветоваться, а не надеяться на вшивые проценты.
– Не все же такие, как ты, хитрые.
– И все же, Рафаэль, представь, что ты на дипломатическом приеме и вокруг соблазнительные дамы. Тогда, восхищенная твоим солидным видом и славянским гостеприимством, моя подруга охотно решит проблему, найдет надежного денежного покупателя. Иначе никто тебе не поможет, и будешь мыкаться с квартирой, как дурень с торбой. Накопишь долги перед ЖЭКом, там только об этом и мечтают, и выгонят тебя, а жилье конфискуют в пользу государства. В городе уже много таких случаев. Ты же, Рафаэль, не хочешь протянуть ноги, где-нибудь под забором, как бомж, чтобы потом в целлофане в общей могиле похоронили?
– Никто этого не хочет,– ответил он.
– С сервировкой стола я тебе помогу. Прочь общепитовские тарелки, вилки, ложки, ножи. Доставай, Рафаэль, фарфор и фаянс, хрустальные графин, салатницы, селедницы, конфетницу, фужеры и рюмки. Обязательно выстави свой серебряный сервиз на восемь персон…
– Зачем на восемь, нас же будет трое? Или кого-то из дармоедов притащите?
– Никого не притащим, а для того, чтобы произвести впечатление. Не часто в твоей холостяцкой берлоге бывает такая именитая гостья. Надо, как говорится, пустить ей пыль в глаза, показать, что ты не лыком шит.
– Зачем пускать пыль в глаза? Мне, кажется, что скромность украшает человека, – возразил Суховей, подозревая, что соседка задалась целью унести что-нибудь из предметов старинного сервиза Неоднократно настаивала на том, чтобы он подарил ей столовое серебро на день рождения, 8 Марта или вместе с бронзовыми канделябрами и статуэткой обнаженной
– И главное, Рафаэль, больше элитных продуктов, деликатесов.
– Сварю овсяную или перловую кашу на молоке. Кроме того, у меня в запасе две банки «кильки в томатном соусе» и малосольная хамса. Хранил на всякий пожарный случай, – сообщил он.
– Рафаэль, ты, что из ума выжил? – вытаращила соседка глаза. – Какие овсянка и перловка, кильки, и хамса! Эти кашки-малашки и «анчоусы» для бомжей. Такое угощение Виола Леопольдовна посчитает за оскорбление. Она любит плотно покушать и ни что попало, а деликатесы. Сколько раз тебе говорить, что экономить на желудке грешно. Купишь все, что я запишу.
Тамила Львовна удалилась в свою трехкомнатную квартиру и вскоре всучила соседу лист бумаги с перечнем названий продуктов и напитков, указав их вес и количество. – Да, здесь на целый месяц еды! – возмутился художник. – Мне за один раз все не унести. Давай сходим за компанию?
– Чего надумал, чтобы потом соседи судачили, что мы снюхались? Нашел носильщика, ломовую лошадь, – возмутилась соседка.
– У меня две, а не три руки.
– Своя ноша плеч не давит. Можешь свой домкрат в качестве крюка приспособить вместо третьей руки, – уязвила Швец.– Все равно он у тебя на другую функцию не годится.
– Годится, еще как годится, – заверил художник, но она лишь усмехнулась.
– Лишних еды и блюд не бывает. Не пропадет, съедим, у меня большой холодильник, – напомнила она и напутствовала.– Не забудь купить три белые орхидеи. Виола очень обожает эти цветы.
3. Мечты романтика
Суховею дважды пришлось совершать поход на рынок и в магазин, ибо за одну ходку он не смог бы унести все, что расписала ему предусмотрительная и запасливая Швец. К четырем часам вечера стол был накрыт белой скатертью с большими красными розами, вытканными по полю. Ее по случаю предстоящей встречи любезно одолжила Тамила Львовна. Она же и стол сервировала. Окинула лукавым оком плотно расставленные напитки и блюда, приборы на восемь персон. Довольная произведением своих рук, провозгласила:
– Знатная будет вечеря, ужин. Не царский, что на злате и серебре, но думаю, что Виола не будет разочарована, оценит и сделает все, что от нее зависит, взвалит все хлопоты на свои хрупкие плечи.
– Никогда я прежде таких застолий не устраивал, вся пенсия ушла, – вздохнул Евдоким Саввич и заметил. – Будет ли прок?
– Будет, будет прок! – заверила соседка. – Доставай из серванта свое столовое серебро, фарфор, фаянс и хрусталь. Виола Леопольдовна из граненых стаканов и общепитовской посуды ни пить, ни кушать не станет. Я сама займусь сервировкой стола. Она – светская львица, привыкла к роскоши и комфорту. Ты должен пустить ей пыль в глаза. Предстать аристократом с благородными, утонченными манерами, этикетом и изысканным эстетическим вкусом.