Рагнарёк. Книга 2
Шрифт:
В гомоне базара то и дело звенели тревожные нотки — и не первый день. Кто-то шепотом говорил о возвращении Вацлава… А кто-то уже не стеснялся в голос поносить Сигизмунда, раздувая и без того вовсю тлеющий фитиль мятежа.
Прашна понемногу превращалась в пороховую бочку, вот-вот готовую рвануть.
Что ж… Тем лучше — больше работы будет у стражников и шпионов конунга.
— Я чувствую… что-то, рифел грвах. Ир хаул движется.
Вытянутая физиономия Одхана появилась между телегами. Эльфы прятались за ними, но теперь, когда вокруг начинало темнеть,
— Этой ночью будет битва, — негромко отозвался я. — Многие погибнут.
— Я знаю. Но говорю тебе не об этом, рифел грвах. — Одхан прикрыл глаза. — Твоя сила растет.
— Едва ли… — Я вспомнил, когда в последний раз получал новый уровень. — Но если так — мне ее все равно не хватает.
— Ты можешь подчинить чужой разум, рифел грвах. И не только одного из аэ дин, но сразу многих. Погляди. — Одхан осторожно вытянул гигантскую руку, указывая в сторону базара. — Ты скрываешь нас, хоть и сам этого не знаешь.
Я только сейчас заметил, что люди обходят нас стороной. Две женщины кивнули торговцу и неторопливо зашагали к улице за домом. Они могли бы пройти напрямую, прямо рядом с телегами — но вместо этого обогнули по длинной дуге. И удалились, так ничего и не заметив. Обоз будто накрывал невидимый купол, ступать в который им почему-то не хотелось.
Я не хотел, чтобы кто-то нас видел — и Система подчинялась моей воле без всяких заклинаний или абилок.
* * *
Конунг Сивый отключил гарнитуру и вернул спинку кресла в исходное положение. И замер, прислушиваясь к собственному телу. Но на этот раз обошлось — ни головной боли, ни видений из вирта… ни даже крови из носа — пальцы и расстегнутый ворот рубашки остались чистыми.
В последнее время такое везение случалось все реже.
— Павел Викторович?.. — Дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась белокурая голова. — Вы здесь?
— Да где ж мне еще быть, Свет? — отозвался Сивый. — Как всегда.
— Домой бы вам надо, Павел Викторович. Десятый час уже… — В голосе секретарши послышалось неподдельное сочувствие. — А мне еще этаж закрывать.
Закрывать этаж. Проверять двери кабинетов. Выключать рубильники. Все. Оставить только дежурный свет…
— Так это ты, получается, тут их-за меня все время до ночи сидишь? — Сивый тряхнул головой, прогоняя сонливость. — Так чего раньше-то не сказала? Иди домой… Только ключи на столе оставь — я сам все позакрываю.
— Правда? — На усталом лице Светы тут же расцвела улыбка. — Так как же вы тут?..
— Иди-иди. Справлюсь, не переживай, — закивал Сивый. — А тебя дома ждут.
— Павел Викторович… Спасибо большое!
Когда дверь за Светой закрылась, Сивый еще минуту или две сидел, заново привыкая к почти забытому уже реальному миру. И только потом взял лежавший на столе телефон и включил экран.
Семь пропущенных вызовов. И вдвое больше сообщений… если сложить все мессенджеры. И дела корпорации здесь, разумеется, ни при чем — для этого есть Света, прямой городской номер, рабочие аккаунты. Еще два телефона для срочных и очень срочных вопросов, в конце
А этот номер вообще знают всего три-четыре человека. И звонить столько раз стал бы только один…
Только одна.
Сивый нажал на кнопку на экране и поднес телефон к уху. Гудки показались бесконечно долгими — ему на мгновение показалось, что на этот раз все уже совсем закончится, что никто так и не ответит… но она все-таки взяла трубку.
— Галчонок, звонила? — негромко спросил Сивый.
И тут же утонул под водопадом чужого гнева. Праведной, незамутненной, безумно усталой и бессильной женской злости, которой ему нечего было противопоставить. Да даже если бы и было — Сивый не произнес бы и слова.
Потому что тогда придется рассказать все. Даже то, что рассказывать никак нельзя.
Когда-нибудь она все узнает. И поймет. Может быть, даже простит.
— Хорошо, Галчонок. — Сивый потер слипающиеся глаза. — Как скажешь, моя хорошая. Я сейчас закончу и приеду, ладно?
Она не ответила — отключилась молча. Знала, что ее обманывают. И сам Сивый знал, что никуда сегодня не поедет. Встанет с кресла, прогуляется до конца коридора — умыться — зальет в себя сразу две или три чашки кофе в переговорной и сразу же вернется обратно.
Потому что надо успеть. Снова вскарабкаться в седло и тащиться по главе измученного войска через туман, сматывая под копыта коня бесконечные серые дороги. Всю ночь, если придется — но одолеть последний переход, оставшийся до Прашны.
Хотя бы к восходу солнца — если уж не получилось успеть до заката.
ГЛАВА 37
Темнота, надежно скрывала нас, но все-таки не могли сделать шаги бесшумными. То ли от волнения, то ли от очередного не опознанного Системой бонуса или абилки все мои чувства обострились до предела — и сверхчеловеческий слух стал весьма сомнительным дополнением. Каждый удар подошвы сапога о камни — дороги вокруг замка в Прашне оказались мощеными — отдавался в ушах грохотом, а кольчуги северян звенели колоколом. Я слышал, как бьются сердца каждого в отряде. Человеческие — тревожно и часто, разгоняясь с каждым шагом к восточным воротам. И сердца эльфов — в несколько раз медленнее, но гулко, тяжело.
Тилвит тег наверняка тоже нервничали — только по-своему.
— Огни. — Рагнар осторожно взял меня за плечо. — Сверху нас могут увидеть…
Вполне вероятно. Наверняка все дозорные до одного забрались на башню и высматривают в темноте войско Вацлава — но кому-то из них может взбрести в голову взглянуть и по эту сторону ворот. И тогда…
— Подожди, — негромко отозвался я, прикрывая глаза. — Я попробую погасить.
И без того подсохшая синяя шкала укоротилась еще немного, но цели своей я достиг: огонь в гигантских железных чашах у ворот — младший брат подвластного мне пламени Сварога — сначала ужался, слабея с каждым мгновением — а потом и вовсе потух. Темнота тут же затопила дорогу у ворот, но никто из стражи не обратил никакого внимания. Факела на стенах даже не дернулись.