Раиса Горбачева. Жизнь и принципы первой леди СССР
Шрифт:
Картина времени
Редакционно-издательский совет:
М. С. Горбачев – председатель
А. В. Рябов, П. Р. Палажченко, В. А. Поляков, К. К. Карагезьян, И. Г. Вагина (секретарь совета)
Пролог
Из книги М. С. Горбачева
«Наедине
…После кончины Раисы никогда так остро я не ощущал свое одиночество.
Почти 50 лет мы с Раисой были вместе, рядом и никогда от этого не испытывали тягость, наоборот, нам всегда было хорошо вдвоем. Мы любили друг друга, но даже наедине об этом мало говорили. Нам казалось: главное в том, чтобы сберечь все, что родилось в молодости. Мы понимали друг друга и оберегали наши отношения.
Меня не покидает ощущение вины за смерть Раисы. Я стараюсь все восстановить в памяти: как могло случиться, что я не смог ее спасти?
В последнее время я видел, как тяжело переживала Раиса случившееся с нами: как могло произойти, что верх в стране взяли люди непорядочные, лишенные совести, безответственные? Она часто заговаривала об этом, а когда в ответ я упрекал ее, что нельзя все время думать об одном и том же, Раиса замыкалась и умолкала. Мне было ее жаль. Я мучительно переживал ее страдания.
…Снова и снова я возвращаюсь к последней ночи, проведенной с живой Раисой, – с 19 на 20 сентября. Она умерла в 2 часа 57 минут 20 сентября 1999 года. Умерла Раиса, не чувствуя боли: она находилась в коме. Мы не могли сказать друг другу последних прощальных слов. Раисы не стало за два дня до намеченной трансплантации стволовых клеток, взятых из костного мозга сестры Раисы – Людмилы. Раиса скончалась за пять дней до 46-й годовщины регистрации нашего брака в Сокольническом загсе Москвы.
До конца я верил в ее спасение и не мог принять случившегося. Беспомощные и растерянные, я и Ирина стояли у ее изголовья: «Не уходи, Захарка. (Так я называл Раису в нашем семейном кругу.) Ты меня слышишь?» Брал ее руки, надеялся, что она хотя бы рукопожатием ответит на мои мольбы. Раиса молчала – она умерла.
…Еще до болезни мы не раз говорили с Раисой о нашем будущем. Однажды я услышал от нее: «Я не хочу оставаться без тебя. Не смогу жить. А ты? Что ты? Женишься и будешь жить». Я был поражен ее суждениями: «Что ты говоришь?! Что за мысли тебя одолевают? О какой смерти ты говоришь? Ты молода. Посмотри на себя в зеркало. Послушай, что люди говорят… Ты устала».
«Я не хочу быть старухой» – нередко срывалось с ее уст. А когда стали появляться внучата, встал вопрос: как же они должны обращаться к ней, ко мне? Именно она придумала: бабуля. Пояснила: бабушка – это что-то дряхлое, а бабуля – это еще энергия!.. Такой она была…
Раиса любила притчу о возрасте женщин: «Девочка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина – старуха умерла».
В последние годы нашей жизни ей часто снилось, что мы теряем друг друга. Все чаще и чаще я видел, что Раиса находится в состоянии тревоги. Иногда она мне говорила: «Давай меньше ездить». Ей уже трудно было совершать поездки со мной на далекие
…В эту ночь мы стояли с Ириной у ее кровати, плакали и уже ничего не могли сделать.
…День рождения Раисы. Ей было бы 69 лет. В наших разговорах о будущем она не раз говорила: вот дожить бы до наступления нового века и нового тысячелетия, и всё – достаточно. Она не дожила три месяца. У нас с ней был план: встретить наступление 2000 года так, чтобы это навсегда осталось в памяти. Оказалось, что Ирина и внучки до сих пор не бывали в Париже. Родилась идея: встретить новый, 2000-й, год в этом прекраснейшем городе мира, на Елисейских полях.
Этим мы и жили до тех пор, пока на нас не обрушилось страшное горе. И все же я и девчонки совершили поездку в Париж: это был им подарок от Раисы.
…Сегодня мы были на Новодевичьем кладбище. Принесли много цветов. Время предрождественское. Ночью выпал снег. Я принес любимые Раисой цветы – красные розы. Перед моими глазами незабываемая картина – красные розы на белом-белом снегу. На могильной плите.
Вернулись, сели за стол. На стене – ее большой портрет, цветы, горят свечи, нарядная елка, запах хвои. На столе все то, чем она любила угощать. Одним словом, русский стол с сибирскими включениями – пельменями. И торт «Авангард». Тот, который готовили в кремлевской кондитерской и который получил название от Раисы. Подняли бокалы, постояли молча…
После ужина я поднялся в кабинет. Не включая свет, встал у окна. Освещенная ночными фонарями территория дачи, густой русский лес и падающий-падающий снег, как будто ты смотришь спектакль «Щелкунчик» в Большом театре. В семье была традиция: каждый Новый год встречать посещением Большого театра. Смотрели балет «Щелкунчик», возвращались домой. Потом – прощание со старым годом и раздача подарков, тех, которые Дед Мороз, несмотря на «усиленную охрану» в президентском особняке, «ухитрялся» завезти к нашей елке. Музыка, веселье…
Это всё воспоминания о прошлой жизни, о времени, когда мы все были вместе.
Раиса любила русскую зиму и особенно любила гулять в метельные дни. Так было, когда мы жили на Ставрополье: там однажды в метель мы заблудились. Так было в Москве. Раиса родилась на Алтае, годы детства и юности ее прошли в Сибири. Несколько лет их семья – строителей железных дорог – жила на Северном Урале в тайге.
Она часто вспоминала поездки на санях, когда их, малышей – Раису, Женю и Людочку – закутывали в тулупы и везли на новое место проживания. В зимние вечера в Сибири по традиции лепили пельмени, потом их замораживали и в мешке выносили на мороз. Пельмени – любимая еда Раисы.
Я снова возвращаюсь к ее последним дням… Она мужественно боролась за жизнь, терпеливо выносила все, что делали врачи. Невыносимо тяжело было это видеть. В трудные, отчаянные минуты она искала в моих глазах, в глазах дочери ответ – что будет с ней…
Когда 22 июля врачи в ЦКБ поставили диагноз и привезли Раису в палату, я зашел к ней. Она, глядя мне в глаза, спросила:
– Что сказали врачи?
Понимая ее состояние, я сказал:
– Они говорят об острой болезни крови. – Это конец? – был ее вопрос.