Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой
Шрифт:
Когда-нибудь мы поймем окончательно, что сделала для нас Раиса Максимовна. А пока мы хотя бы увидели: в нашей стране даже первое лицо может гордиться своей супругой. Горбачевы преподали нам урок взаимного уважения и любви...
Неужели для того, чтобы что-то доказать, нужно обязательно умереть?
"Журналист", № 1, 1 октября 1999 г.
Михаил ПРОБАТОВ
Леди СССР
Она была красива, умна, богата, любила, была любима и счастлива в любви. Настоящая женщина, она хотела поделиться счастьем со всем миром и мечтала творить добро. Она верила в своего избранника, а он был самым сильным и самым смелым человеком на свете - не она одна, миллионы людей верили в это. Она хотела и могла быть ему поддержкой на его нелегком пути. Ведь его дорога была дорогой славы! За
Он терпел поражения, отступал, был разбит. У разбитых политиков сторонников не бывает. Их удел одиночество. Но у него была иная судьба. С ним рядом была она.
В конце 80-х в СССР и за рубежом, с изумлением наблюдая за бурной деятельностью Горбачева, нередко вспоминали Наполеона, так что даже на съезде какой-то депутат совершенно серьезно предостерегал его от бонапартизма. Конечно, наш бывший президент Бонапартом стать не мог никоим образом, однако, прежде чем решаться на великое дело, ему бы, наверное, следовало прислушаться тогда к словам того чудака. Покидая любимую женщину, Наполеон написал ей: "Мадам, политика не имеет сердца". Именно поэтому в изгнании он был совершенно одинок. Горбачев оказался счастливее императора. После поражения еще долгие годы с ним была его любовь. Что нужно мужчине, когда он не выстоял, выдохся, когда его одолели? Теплый, чистый дом, куда не проникла измена, где спина в безопасности, где можно сесть за стол и задуматься - никто не упрекнет в глаза, никто украдкой не усмехнется. Родные, близкие люди, которым не триумфы твои нужны, а ты сам, какой ты есть. Семья. Все это Раиса Максимовна сохранила бережно для своего мужа и каждую минуту была рядом с ним. И когда он, собрав силы, снова вступил в схватку, на этот раз почти заведомо безнадежную, она была рядом. И снова ему было куда отступать. Это награда за то, что он, вступая в политическую игру, не остановил своего сердца, оно продолжало биться, оно не позволило ему победить, но и одиночества он не знал. Пока она была жива.
89-й год, переход у метро "Савеловская". Румяная, веселая, лукавая бабка, раскладывая на старых тарных ящиках свежие, только что народившиеся перестроечные газеты и журналы, бойко приговаривает:
– А ну, ребята, про политику, про секс - со всякими подробностями! Про Горбачева, про Лигачева, Сахарова, Собчака. А вот здесь: открывать ли нам публичные дома? Дальше про масонов, патриотов, фашистов, коммунистов, демократов - все как есть. Геи и лесбиянки у Большого театра. Ну и, конечно, кто такая тетя Рая! Раскупайте!
20 сентября, весь вечер по радио горькие свидетельства всенародной скорби и мужественные слова утешения, с которыми политические лидеры России обращаются к своему коллеге. Да что ж вы, неужто забыли? Забыли, как ненавидели, травили, обливали грязью, как никто не вступился? Никто ничего не забыл. Все всё прекрасно помнят. Каждый из нас, включая даже и тех, у кого болезнь Альцгеймера. Просто за последние годы до такой степени все мы изолгались, что уж правда с языка не идет.
Раису Максимовну ненавидели прежде всего, как ненавидят у нас всякую жену начальника: повезло! Президента же ненавидели, потому что он сам нам это позволил. Вдруг оказалось, что любить главу государства не обязательно. А раз не обязательно любить, тогда остается только ненавидеть.
И вот мы сейчас пропадаем не из-за горбачевской перестройки и того, что за ней последовало, и уж во всяком случае не из-за Шамиля Басаева, а потому пропадаем, что у нас никто никого не любит, никто никому не верит, никто никому ничего не прощает, и в нашем переулке "караул!" кричать бесполезно, ни одно окошко не откроется, да еще откуда-то с крыши возьми да и свались тебе на голову кирпич. Готов! Нечего было глотку драть.
За последние 15 лет в СССР, а затем в РФ не оказалось ни единого человека, выступившего с какой-то инициативой, который тут же не был бы обвинен в корыстных побуждениях. Но это же совершенно исключено, чтобы среди нескольких тысяч человек, составляющих пестрый калейдоскоп российской политики,
– А что, может, мы вот эдак попробуем сделать?..
Сразу возмущенные голоса в Думе, в прессе, в метро, на рынке, у подъезда на лавочке:
– Рвется к пирогу!
И уж, разумеется, тот, кто впервые открыл нам свободу инициативы, ее ненаказуемость, виноват в первую очередь.
Когда такое пишешь, надо не за всех, а от своего имени, верно? Запросто. Вот я еще вчера клеймил Горбачева за антиалкогольную кампанию. А у меня на этой самой почве два инфаркта, благодаря чему я потерял навсегда очень денежную работу и теперь вынужден осваивать неведомую мне профессию журналиста. Этого достаточно? Тогда я имею право написать, что, когда человек, издавая, скажем, газету "Завтра" или, наоборот, "МК", регулярно поносит Горбачева, которому он обязан самой возможностью такой деятельности, или когда старуха, продавая у метро сигареты и в удачные дни выручая до 200 рублей, лицемерно плачет о нищенской пенсии застойных времен, - это неслыханный общенациональный наш позор. И все мы одним миром мазаны.
Но я приведу здесь весьма странную версию нашей новейшей Истории, принадлежащую моей жене, а мне б такое и в голову прийти не могло, потому что это очень женское. В начале 80-х молодой еще тогда член Политбюро совершил с супругой неофициальную поездку по Франции. Они посетили многие города самостоятельно, без надзора. И она - уроженка нищей советской глубинки ошеломлена была тем, что увидела в свободной стране. Именно по-женски, практически, поняла она преимущества нормального способа ведения хозяйства. И с той поры она настраивала и подталкивала мужа, воодушевляла для дела, на которое он без нее никогда бы не решился. Только один человек на свете знает доподлинно, насколько верно предположение, будто автором перестройки в значительной степени была Раиса Горбачева Но этому человеку сейчас не до чьих-то досужих гипотез. И в дни, когда впервые с ним рядом нет его верного друга, остается только пожелать ему твердости - больше, чем когда он спускался по трапу самолета, вернувшись из Фороса под бдительным присмотром Руцкого для того, чтобы через несколько дней капитулировать.
Она умерла, и в глубине души, недоступной постороннему взгляду, каждый в России помянет ее по-своему. И каждый на людях скажет:
– Вечная ей память!
И память о Раисе Максимовне Горбачевой воистину вечна. Потому что она, простая женщина, мужняя жена, прожила жизнь, будто прочла поэму, где каждая строка громом прогремела под нашими унылыми небесами, и народы мира были потрясены. В ее жизни было все необходимое для такой поэмы: любовь, война, предательство, плен, клевета и всегда живая надежда. Только разлуки не было, а вместо разлуки - смерть.
"Алфавит", № 38, октябрь 1999 г.
Виктор ЛИСТОВ
Можно жить иначе
Раиса Максимовна Горбачева отныне принадлежит истории. Русской истории. Отечественное прошлое знало многих знаменитых женщин, но прямых аналогий Первой леди СССР, кажется, нет. Она сама не занимала престол, не была фавориткой, не блистала явно общепонятными талантами. Способ ее влияния на дела государственные не выявлен - да и было ли оно, влияние это?
Я уверен, что люди, растянувшиеся длинной очередью у Фонда культуры на Пречистенском бульваре, испытывали чувство вины перед ушедшей. Прощание и покаяние как бы шли рядом, рука об руку. Подтверждалась догадка, высказанная Пушкиным в "Борисе Годунове":
Живая власть для черни
ненавистна,
Они любить умеют
только мертвых...
В России - все иначе, не так, как у всех. Многое определяется как раз этой самой "чернью". Например, мой знакомый, немец из Гамбурга, однажды догадался, что на Западе хорошим человеком быть куда легче и проще, чем в России. Потому что там ближнему дают только от своих излишков, а тут принято отрывать от необходимого. Если вы принародно не жертвуете последнюю рубашку, то "чернь" никогда не поймет, чем вы так уж хороши. В этом смысле элегантные наряды Раисы Максимовны становились одной сплошной красной тряпкой. Так было.