Рак. Опыт борющихся. Методики лечащих
Шрифт:
Н. П.,
спортсменка, 25 лет
«Я сразу же настроилась сражаться за свою жизнь и здоровье»
Когда у Н. начались проблемы со здоровьем, она долго не придавала этому значения. Но весной 2011-го состояние стало ухудшаться, а на одном из заграничных турниров у нее поднялась и долго не спадала высокая температура, ее душил сильный кашель, увеличились лимфоузлы.
От врачей она впервые и услышала страшный диагноз: лимфома Ходжкина, или рак лимфатических узлов, причем уже на второй стадии. Как объясняли врачи, лимфома Ходжкина – это заболевание, связанное с появлением аномальных гигантских клеток во время выработки организмом
– Когда я услышала диагноз, то испытала настоящий шок, – вспоминает Н., – но я сразу же психологически настроилась сражаться за свою жизнь и здоровье.
В свои двадцать с небольшим ей предстояло сложнейшее и изнурительное лечение.
Она не побоялась сообщить о своей болезни в соцсетях: «Привет всем… Сейчас нелегкое время для меня. У меня обнаружена лимфома Ходжкина – это одна из форм рака. Я лечусь за границей и уверена, что все будет хорошо. Но лечение требует много терпения и времени. И мне нужно быть очень сильной и позитивной, чтобы пройти через это. Мне требуется еще несколько месяцев лечения, чтобы вернуться в спорт. Но есть хорошая новость: если я буду хорошо себя чувствовать после лечения, то у меня появится шанс вернуться в теннис. Конечно, наверняка никто ничего не обещает, но есть надежда. И это помогает мне оставаться оптимисткой! Я очень скучаю по игре, скучаю по своим болельщикам и друзьям во всем мире. Ведь спорт был моей жизнью все последние 15 лет.
Есть несколько причин, почему я прохожу лечение за границей. Во-первых, здесь у меня есть тренировочная база и много близких друзей, так что это как второй дом. Во-вторых, эта больница – одна из лучших, которая специализируется на этой проблеме, и врачи делают все лучшее для меня. Это просто идеальное место для меня.
Я сильный человек. Я думаю, что многие в этом убедились. Очевидно, что нынешняя ситуация отличается от всего, что я когда-либо испытывала, но после, когда все это закончится, я уверена, что моя жизнь будет еще лучше, чем когда-либо прежде. Определенно меня ждет самый сложный период в жизни, и, надеюсь, он и останется самым сложным. Я уверена, что я буду в состоянии преодолеть это – ведь это всего лишь вопрос терпения и времени. И я считаю, что я справлюсь!
Я очень счастлива, что моя семья, мои лучшие друзья и все самые дорогие мне люди здесь со мной сегодня. Они помогают мне и поддерживают. Скоро мы вновь увидимся! Н.».
Н. поддержали ее подруги и коллеги в «твиттере» и в своих блогах. Пожелали ей скорейшей победы над болезнью.
…Через год в соцсетях появилось первое радостное письмо Н.: «Прошло много времени с тех пор, как я писала вам в последний раз, и теперь я возвращаюсь к вам, чтобы поделиться отличными новостями и прекрасным настроением! В декабре я закончила курс лечения, а пару недель назад сделала последние тесты. Лечение было успешным, мои врачи очень довольны его результатами, а я чувствую себя прекрасно. Я хочу поблагодарить профессора Б. Фалини, доктора Ф. Фальчинелли и их команду. От всего сердца хочу поблагодарить моего тренера, моего друга, свою семью и близких друзей, поддерживавших меня все время. Я никогда не забуду этого…
Я уже начала тренироваться! Физически поначалу было очень тяжело, но эмоции переполняли меня, и я не хотела уходить с тренировки. Это было удивительно. Я работаю каждый день до изнеможения и получаю большее удовольствие от процесса, чем когда-либо. Больше, чем по чему-то иному, я скучала по соревнованиям. До скорой встречи!»
…В итоге неукоснительное соблюдение требований врачей, сила воли и закаленный профессиональным спортом организм помогли справиться с недугом.
Поединок за жизнь продолжался десять месяцев и закончился разгромом. «Н. П. – лимфома Ходжкина – 6:0, 6:0» – именно такой результат появился в графе «Последний матч» на официальном сайте спортсменки весной 2012-го.
Вместо
Опыт тех, кто борется
– Н. П.– одна из сильнейших людей в мире, – уверен тренер Ю. В. – Она никогда не плакала и всегда знала, что не просто выздоровеет, но будет играть еще лучше, чем раньше.
Маша гессен,
журналистка, писатель, бывший директор русской службы «Радио Свобода», 47 лет
«Врач сообщил, что у меня обнаружена мутация, которая может убить меня»
В январе 2004 года Маше Гессен был поставлен диагноз – генетическая предрасположенность к раку груди. В августе 2005 года ей сделали операцию по удалению груди. Три года спустя она написала книгу «Blood Matters» («Вопросы крови») о том, как генетика меняет мир вокруг нас. В апреле 2008 года она вышла в Америке в издательстве Harcourt . По словам Гессен, в России эта книга не выйдет, потому что, по мнению потенциальных издателей, отечественная публика к такой книжке не готова: «обнажение моей собственной истории буквально до молекулярного уровня в России вызывает недоумение и брезгливость».
8 ноября 2007 года главу из книги «Blood Matters», переведенную Петром Фаворовым, опубликовали в журнале «Большой город» с предисловием автора, написанным специально для «БГ».
– Эта глава рассказывает, чем кончилась моя карьера ракового больного, – говорит Маша. – Эта же глава – основная причина, по которой книжка вряд ли может быть опубликована в России.
Предисловие
Подобных историй пока практически нет, но когда они появятся – начинаться они будут все одинаково, – пишет Маша Гессен. – В один ничем не примечательный день (30 января 2004 года в моем случае) я не делала ничего необычного (сидела в кафе в американском городе Кембридже, что под Бостоном), когда вдруг зазвонил телефон и генетический консультант сообщил, что у меня обнаружена мутация, которая, вероятнее всего, меня убьет.
В моем случае эта мутация находится в гене под названием BRCA1, что расшифровывается как breast cancer – рак груди. У меня в этом гене не хватает 187-го аллеля, и из-за этого этот ген не может выполнять своей предполагаемой функции, а именно останавливать бесконтрольное размножение клеток ткани молочной железы, которое при наличии моей мутации начинается рано или поздно в 87% случаев, развивается быстро и заканчивается, как правило, печально. Моя мама умерла в 49 лет. Ее тетя – в 52. Мне в 2004 году было 37.
В тот мерзкий, серый, промозглый день меня автоматически записали в пациенты знаменитого бостонского ракового центра. Мне выдали членскую карточку, которая давала право на бесплатную парковку и неограниченное количество сочувственных взглядов со стороны всевозможных раковых бюрократов, которые теперь, казалось, окружали меня постоянно: ведь мне надо было ходить на проверку к онкологу каждые три месяца, на маммографию – каждые полгода, на МРТ – тоже каждые полгода. Всякий раз обнаруживалось уплотнение, которое надо было рассмотреть поближе, взять образец, получить гистологию. Стоило мне вздохнуть с облегчением по результатам гистологии, как приходило время идти на очередную проверку. Повсюду мне попадались секретарши, медсестры, радиологи, врачи, даже парковщики, которые при виде моей пластмассовой членской карточки наклоняли голову набок и смотрели на меня полными скорби глазами. «Так молода, – читалось в их взгляде. – Так прекрасна. И уже обречена». То, что никакого рака у меня при этом не было, на их отношение и даже, казалось, на мое положение никак не влияло: «Мы просто еще не обнаружили ваш рак», – объяснила лечащая врач.