Ракета и Грут спасают Вселенную
Шрифт:
Возможно, они считают, что я стою денег.
– Ну, выкладывай, – обращается ко мне Ракета.
Корабль летит на автопилоте, так что енот откупорил бутылочку «холодненького» и уселся рядом со мной на койку позади кабины. Откинувшись назад, он разглядывает меня своими любопытными глазами-бусинами. Пугающе человеческие руки сжимают холодную бутылку пива.
– Похоже, ты был очень нужен бадунам, – говорит он. – Чего они от тебя хотели?
– Не знаю, – отвечаю я.
– Ну же, регистратор сто двадцать семь ригельского межгалактического исследовательского общества, не увиливай! –
– Это правда, – говорю я еноту, – я ничего не знаю. Могу даже с уверенностью сказать, что знаю, что ничего не знаю. Вместо необходимой области знаний у меня зияет весьма тревожащий пробел. Пустое место.
– Гм-м, – задумывается енот.
Закончив калибровку автопилота, к нам присоединяется Грут. Он тоже прихватил бутылку «холодненького» и пачку игральных карт, которые начал раскладывать на столе.
– Эй, не время для скрулльского покера! – останавливает его Ракета.
Грут продолжает сдавать. Его древесные пальцы удивительно подвижны и ни в коей мере не пугающе человекоподобны.
Я моментально понимаю, как они расслабляются во время долгих межпространственных переходов. Они садятся за стол в каюте, играют в карты и пьют пиво. Я говорю «пьют», хотя ни один из них пока не сделал и глотка.
– Я есть Грут, – говорит Грут, закончив сдавать карты.
– Да, – отвечаю я, – эти пробелы очень меня беспокоят.
Грут кивает деревянной головой. Ракета настораживается.
– Подождите-ка, – говорит он, потирая нос тыльной стороной своей пугающе человеческой ладони. – До меня, блин, только что дошло – ты понимаешь, что он говорит?!
– Разумеется, – отвечаю я.
– И всегда понимал? – удивляется Ракета.
– Безусловно.
Он хмурится, хотя енотоидам это не идет.
– Но ведь… и в этом суть моего удивления, – говорит он, – практически всем кажется, что старина Грут постоянно говорит одно и то же.
– Я есть Грут, – кивает Грут.
– Вот-вот, именно это, – подтверждает Ракета.
– Неудивительно, – поясняю я. – Акустически все его слова воспринимаются именно так. Но это лишь звуковая часть, а за смысловую отвечает дыхание. Когда ветер шелестит в кронах деревьев, кажется, что звук всегда одинаков, но если прислушаться, становится понятно все его разнообразие.
– Ну-у, – протягивает Ракета.
– Ты же его понимаешь, – замечаю я.
Енот кивает.
– Но никто, кроме меня, не понимает, если не считать…
– Не считать кого?
– Безумного Максимуса. Он последний, кто утверждал, что понимает Грута, – отвечает Ракета.
– Весьма тревожно, – соглашаюсь я.
– Я есть Грут, – говорит Грут.
– Да не волнуйся ты, – в один голос отвечаем мы с Ракетой и переглядываемся.
– Регистратор, а ты умен, – говорит Ракета. – Или безумен. И то, и другое мне знакомо. Так что, старина Регистратор, давай разберемся. Что ты знаешь?
– Столько всего, что ты удивишься, –
– Так удиви меня.
– С чего начать? Задай мне вопрос.
– Ага. Сейчас-сейчас. Где мы находимся?
– На гиперпространственном грузовом судне компактного класса производства корпорации «Трайплэнет Металс», модель «Быстроскок» второго поколения с кустарно модифицированным ступенчатым двигателем.
Енот кивает и делает глоток пива.
– Продолжай.
– С последнего техосмотра прошло девятнадцать недель. В генераторе что-то постукивает, и ты собирался это проверить. Регулировку периферийных устройств выполнял Грут, и поэтому вокруг смотровой панели двигателя осталась древесная пыль. Головки болтов блестят, их недавно меняли.
– А он хорош, – обращается Ракета к Груту.
– Я есть Грут, – одобряет Грут.
– Мы движемся на комфортной скорости в тридцать узлов быстрее света, – продолжаю я. – Температура воздуха в кабине девятнадцать градусов по земной шкале Цельсия. В палубных вентиляционных отверстиях катаются тридцать восемь использованных перерабатываемых контейнеров для жидкости.
– Это я их побросал. Постоянно обжигаюсь, – извиняется Ракета.
– Вы дали кораблю название «Белая полоска», потому что это одновременно и твоя отличительная черта – на хвосте, – и отсылка к тому, как выглядят звезды на высокой световой скорости.
– А это ты как узнал?
– Название написано шариковой ручкой слева от центральной навигационной панели.
– Ладно, ладно, что-нибудь еще?
– В шкафчике напротив лежит весьма непристойный номер журнала «Плейвид».
– Это не мой! – восклицает Ракета.
– Он весь заляпан твоими пугающе человеческими руками, – настаиваю я.
– Да я только статьи прочитал!
– Я есть Грут, – смеется Грут.
– Хорошо. Эти игральные карты, – обращаюсь я уже к Груту, – сувенирный набор, иллюстрированный изображениями представителей древесного мира. Изготовлен на Арборусе. Твоя любимица – дама червей, стройная, привлекательная березка, хотя девятка пик, пышный ясень, тебе тоже нравится.
– Я есть Грут! – восклицает Грут.
– Приятель, если тебе не нравится, нечего было спрашивать, – пришла очередь Ракеты смеяться.
– Ракета, ты пьешь «Пиво-Отливо» – твой любимый напиток после «тимоти», который тебе хватает ума не смешивать на борту корабля, выполняющего прыжок через гиперпространство. Грут пьет растительный раствор для полоскания рта. Он всегда пьет его, чтобы расслабиться.
– Я есть Грут.
– Точно. Тебе нравится послевкусие, понимаю.
– Как ты так быстро нас изучил? – спрашивает Ракета.
– Я регистратор, я для этого предназначен.
– Выходит, если ты чего-то не знаешь, то это серьезная проблема?
Енот вздыхает и смотрит на Грута.
– Ладно, приятель, возвращайся в кабину и возьми курс на Забвение.
– Я есть Грут.
– Да, я знаю, что делаю. Я даже обещаю улыбаться и терпеть драного Советского Лабрадора, пока мы там. У нашего нового друга куча всего в голове, включая то, чего он не знает. Во всей драной галактике не сыщешь никого, кто смог бы вернуть ему память надежнее, чем техногуру с Забвения.