Ракета и Грут спасают Вселенную

Абнетт Дэн

На приборной панели нашего грузовичка включаются предупреждения об опасности: «Мы в зоне поражения нескольких орудий! Мы в зоне поражения нескольких орудий!».

Ракета с товарищем переглядываются.

– Похоже, другого выхода нет, – говорит он. – Надо добавить тяги, а заодно отвлечь преследователей.

– Я есть Грут!

– Ясное дело!

Ракета нагибается над массивным рычагом, открывающим грузовые люки корабля.

Мгновенно став на сорок восемь тонн легче, грузовичок резко набирает скорость.

– Потрачено с пользой, – вздыхает енот.

Вероятно, это

единственный случай в истории, когда штурмовой корабль бадунского Воинского Братства оказывается сбит сорока восемью тоннами практически перезрелых зунков. Столкновение подобно встрече с птичьей стаей – наш груз забивает воздуховоды, закупоривает стволы орудий, выводит из строя радиаторы. Штурмовой корабль Воинского Братства дрожит, кренится, переворачивается и, наконец, эффектно обрушивается вниз, оставляя за собой огненный след и разбрасывая куски поврежденных деталей и обшивки. Ни экстренное торможение, ни борьба со штурвалом, ни яростные приказы уже не могут предотвратить падение судна на пригород Дайвтауна. Удар о землю сопровождается короткой вспышкой света и ударной волной, которой едва не сносит местную ассенизационную станцию.

Корабли Корпуса Новы продолжают преследовать наш грузовик, их требования звучат все более негодующе, но Ракета и Грут не остановятся даже перед законом.

– Жми! – кричит Ракета.

– Я есть Грут!

– Да вижу я, что мы еще не вышли из атмосферы! Жми, говорю!

Грут хватает огромной узловатой рукой красный рычаг, включающий сверхсветовой двигатель. Из-за того, что корабль переключается на сверхсветовую скорость в тропосфере, в верхних слоях атмосферы тут же начинается буря. Ближайшую неделю Дайвтаун ждут дожди, ураганы, грозы и снегопады.

А нас на борту обволакивает благословенная тишина и божественный свет, сопровождающий сверхсветовые переходы. Иллюминаторы ласково сияют морозным серебром, а наши лица озаряет многоцветная приборная панель.

Ксарт и его система остались далеко позади. Двигатели легонько урчат, в воздухе пахнет зрелыми зунками.

Ракета поворачивается ко мне.

– Что ж, пришла пора узнать тебя поближе, – говорит он.

– Да, я бы и сам был не прочь узнать себя поближе, – соглашаюсь я.

Тяжело вздохнув, енот опускается обратно в кресло.

– Сейчас бы «тимоти»! – восклицает он.

А сорока тремя минутами ранее на Альфе Центавра…

Глава шестая. А в это время… (Сорока тремя минутами ранее на Альфе Центавра)

Окна штаб-квартиры правления корпорации «Таймли», каждое площадью квадратный километр, выходили на ритуальные династические дворцы, вырубленные искусными резчиками прямо в леднике Гон-Кет. Вся эта синева и белизна являла собой совершенно сногсшибательный вид. Особенную изюминку придавало то, что штаб-квартира «Таймли» располагалась на главном материке Альфы Центавра, а ледник Гон-Кет находился на южном полюсе планеты Хала, родины кри.

– Может, сменим пейзаж за окном? – предложил старший вице-президент отдела особых проектов Одус Хэнксчамп, занимавший место во главе стола заседаний. – Как-то мне прохладно, а нам еще два пункта повестки дня обсуждать.

За

огромным столом заседаний расположилось более сотни директоров, глав департаментов, вице-президентов и их заместителей. Все они дружно закивали и, поежившись, подтянули повыше воротнички одинаковых полосатых пиджаков, чтобы показать, что им тоже холодно. На самом деле холодно им не было, но никто не хотел возражать старшему вице-президенту по особым проектам Одусу Хэнксчампу.

– Миссис Мэнтлстрик, могу я вас попросить? – сказал Хэнксчамп.

– Конечно, сэр, – ответила миссис Мэнтлстрик, престарелая, чопорная секретарша Хэнксчампа.

Она поправила на носу очки в роговой оправе, чтобы лучше видеть кнопки активаторного жезла, и махнула жезлом в сторону окна. Через секунду сияющий ледник Гон-Кет исчез в вихре пикселей, и за окном возник унылый, блеклый пейзаж Альфы Центавра. Еще через секунду присутствующих озарил теплый золотистый свет, и снаружи появились песчаные мавзолеи Калофсуса, расположенные на пустынной пятой луне Спартакса – омываемые лучами зловещей красной звезды полуразрушенные здания, более древние, чем само время.

– Вот так-то лучше, – кивнул Хэнксчамп. – Что ж, переходим к пункту сто шестьдесят два: «Отчет о производстве питьевых контейнеров». Грантгрилл, вам слово.

– Научно-производственный отдел усердно трудится над этим вопросом, – начал родившийся на планете Каликлаки старший заместитель директора производственного отдела Арнок Грантгрилл, с помощью активаторного жезла заставляя появиться над столом голограмму. – Как известно, «Таймли» – ведущая корпорация в области инновационного производства, и все наши продукты оптимизированы для максимального соответствия рыночным условиям. Это ключевой аспект нашей философии. Мы стремимся облегчить жизнь наших покупателей и устранить все неудобства, вызванные ежедневным сосуществованием с продуктами синергетических решенизирований.

– Да-да, – поддакнули некоторые из присутствующих.

– Как вы можете видеть на графике, – продолжил Грантгрилл, – в ходе рыночных исследований была выявлена ключевая проблема, связанная с питьевыми контейнерами.

– Ближе к делу, Грантгрилл, – нетерпеливо сказал Хэнксчамп. – Мы уже три часа заседаем.

– Конечно, сэр, – Грантгрилл издал нервный, искусственный смешок из серии «надо порадовать босса».

Его антенны задрожали, он поправил галстук и с трудом удержался от типичного для каликлакийцев прищелкивания языком. Этот звук всех раздражал, и Грантгрилл потратил кучу денег и времени на занятия с логопедом, дабы избавиться от этой привычки, но та все равно проявлялась, когда он нервничал.

– Подробные рыночные исследования показали, что большинство напитков неустойчивы к термическому воздействию.

– Неустойчивы к термическому воздействию?

– Именно, сэр.

– И что это значит?

– Обычно они бывают горячими.

– Это точно? – недоверчиво спросил Хэнксчамп.

Грантгрилл уверенно улыбнулся.

– Точнее некуда, – гордо объявил он. – Исследования проводились девятнадцать лет в двенадцати секторах и затронули восемьдесят два миллиарда потребителей.