Ракета в морг

Бучер Энтони

— Насчёт того убийства, Теренс. Ты думаешь, я шучу? — Его улыбка была жёсткой и резкой.

2

Приняв молниеносное решение, капитан Комета выключил телевизор и прижал синхросинтетическую селенохромовую сетку к своему загорелому запястью.

В комнату с лязгом вошёл Адам Финк, робот-андрогин.

— Быстро! — гаркнул гибкий, но мускулистый капитан. — “Центаври-3” прямо сейчас покидает космодром с контрабандным грузом травы ксургиль для Венеры. Возьмите механический мозг Га-Джет и сразу

же отправляйтесь к маневренному астероиду Х-763. Перехватите “Центаври” в точке, отмеченной Q, прямо на этой орбите.

Электронные узоры металлического мозга Адама Финка записывали приказы хозяина. Он с лязгом развернулся, чтобы выйти.

— И помните, что принцесса Нептуна Зурилла находится на борте. С ней ничего не должно случиться!

Голова робота звякнула в кивке, и он вышел из комнаты. Напряжённые мускулы капитана Кометы напряглись ещё сильнее, когда он вновь включил телевизор и увидел центральную диспетчерскую Межпространственного патруля.

— Z-999! — рявкнул он.

Внезапно изображение исчезло, и машина заглохла. Посреди комнаты выросла пульсирующая пурпурная световая дуга, и из неё выступил зеленобородый центаврианин.

— Ксикс! — ахнул капитан Комета. — Ксикс, контрабандист ксургиля!

* * *

Джо Хендерсон выдернул из пишущей машинки листок и посмотрел на стопку бутербодов из бумаги и кальки у своего локтя.

— У меня куча проблем с этим капитаном, — сказал он.

Человечек на диване зевнул.

— Греншем хочет рукопись к концу недели.

— Да получит он её. Будь я проклят, если знаю, что будет дальше, но он разберётся.

— За последние десять минут, — задумчиво проговорил человечек, — твоя пишущая машинка просигналила двадцать пять раз. В строке в среднем десять слов. Получается всего двести пятьдесят слов. С Греншема — два с половиной. Так что за десять минут лежания здесь на диване я заработал четвертак. Могло быть и хуже.

На спокойном лице Джо Хендерсона появилось почти юношеское выражение. Неспешная застенчивая улыбка придавала ему тепло и обаяние.

— Знаю, старый конокрад. Всё время печатаю и думаю: “Каждый звоночек — цент для Фина”.

— Могло бы быть и хуже, — повторил агент. — Представь, к примеру, что было бы несколько Хилари Фоулксов.

Хендерсон нахмурился, глядя на стопку чистой бумаги.

— А что с ним не так? Видел его однажды у Вэнса, он показался безобидным.

— А я не рассказывал тебе о своей сделке с Макнамарой?

Хендерсон скривился.

— Макнамарой? Вроде бы нет.

— Мы затеяли журнал переизданий “Галактические истории”. Договорились с правообладателями Фоулкса о рассказе про доктора Дерринджера в каждом выпуске. Всё объявили и согласовали. Но этот гад Хилари вставляет пункт, который я не видел. И там говорится, что при данных условиях оплаты мы должны печатать с набора, защищённого авторским правом, и помещать на каждом листе буквами размером с заголовок, что перепечатка ведётся с разрешения Хилари Фоулкса. Иначе платим по пятьсот баксов за каждый рассказ.

— Не знаю, сочувствовать ли мне. Сам знаешь, что за жульничество все эти переиздания.

—

Почему жульничество? Мы даём публике хороший материал для чтения дешевле, чем она бы получила из первых рук.

— Верно, и перерезаете горло бедолагам вроде меня, которые это пишут.

— Чепуха и ерунда, Джо. Ты не понимаешь бизнес. Авторы никогда его не понимают… Но кто, чёрт подери, будет читать переиздание, если там прямо об этом написано? Не то чтобы я имел в виду, что мы их надуваем, но не стоит им об этом напоминать. И кто будет платить по пятьсот баксов за права на такую писанину? Так “Галактические истории” и накрылись.

Хендерсон, не слушая, кивнул.

— Вот! Механический мозг Га-Джет обнаружит этих андроидов Ксикса своими детекторными щупальцами, а потом… — Он запихнул в пишущую машинку новый листок, поднял пальцы и принялся за работу.

М. Хэлстед Фин (Представитель Автора — Научная Фантастика Наша Эксклюзивная Специальность) с удовольствием выслушал первый звоночек, ощутив, как круглая медная монетка звенит в его кармане.

— Тем не менее, — пробормотал он, — когда-нибудь я прикочу этого ублюдка Хилари. И не за гроши.

3

Остин Картер ждал звонка. Он сидел в кресле и решительно отказывался сделать хоть один шаг. Спокоен и равнодушен — вот он каков. В пятый раз перечитав всё тот же абзац, он внезапно задался вопросом, что за книгу читает.

Он посмотрел на корешок. “Воспоминания о полезной жизни” Нехемии Атчисона. Он отшвырнул её и проорал:

— Откуда у нас, чёрт возьми, Нехемия Атчисон?

Бернис Картер оторвалась от портативной пишущей машинки. Когда её муж работал, он забирал офисную машинку в кабинете и погружался в ватную пелену строго навязываемого ей молчания. Бернис написала свой первый опубликованный рассказ в редакции еженедельной газеты, параллельно отвечая на вопросы о местной политике. Теперь рассказы иногда не продвигались, если на неё время от времени не орали.

— Что-то типа двоюродного дедушки Мэтта Дункана. Эти мемуары изданы частным образом, для семейного воодушевления.

Остин Картер безжалостно пнул Неемию ногой, отшвырнув на пол.

— Будь я проклят, если мне сейчас нужно такое вдохновение.

— В своём роде они забавны. — Голос Бернис был столь же прохладен и свеж, как её кожа и глаза. — Я недавно их прочитала.

Картер хмыкнул и огляделся.

— Где моя колода для пасьянса?

— Полагаю, в кабинете. Слушай, милый: ты разбираешься в рынке. Сколько секса нужно Дону?

— Одним словом — нисколько. — Картер слегка улыбнулся. — Помнишь рассказ, где мой математический гений любил наблюдать за женской грудью, потому что это была такая красивая кривая пятого порядка?

— Помню. Дон поменял на голову. Но звучало нормально.

— Да к чёрту. Головы — не кривые пятого порядка. Я не против того, чтобы он улучшал у меня мораль, но пусть не портит мою математику. А что за лукавую неприличность ты собираешься обрушить на беднягу?

— Не собираюсь; думаю, лучше не стоит. Но это межпланетная любовь, и я просто не могу удержаться от физиологического аспекта. Жаль…