Ракеты и люди. Лунная гонка
Шрифт:
Пилюгин напомнил о своих достижениях по гироплатформам и акселерометрам на поплавковых гироскопах и сказал, что он установил тесный контакт с НИЦЭВТ для разработки БЦВМ.
– Управлять ракетами и спутниками без использования БЦВМ мы умеем, – отметил Пилюгин, – но для спуска на Луну машина нужна обязательно. Без нее мы можем при посадке стравить столько топлива, что на обратную дорогу не хватит.
Рязанский поддержал Пилюгина в отношении БЦВМ, сказав, что для НИИ-885 самой сложной является проблема лунного высотомера, измерения которого должны обрабатываться быстродействующей машиной. После обмена репликами о реальности создания вычислительной машины в нужные сроки Келдыш спросил, что происходит с ЭХГ – так называемыми «топливными
– Дело в том, – сказал Келдыш, – что мне звонил Славский (министр среднего машиностроения) и жаловался, что один из его свердловских заводов якобы втягивают в «лунную авантюру», а он, министр, об этом ничего не знает и просит пока на них не очень рассчитывать.
Для меня и Бушуева это сообщение было полной неожиданностью. Накануне Виктор Овчинников и подпиравший его своими связями в МСМ Михаил Мельников докладывали Королеву, что в Свердловске обо всем договорились и мы получим ЭХГ гораздо более надежные, чем предлагает фирма Лидоренко.
Келдышу мы обещали «разобраться и доложить».
Мы разобрались спустя дней десять и сильно хохотали. Вот что рассказал нам отвечавший за переговоры по ЭХГ Овчинников. Они действительно по технике договорились с одним очень надежным КБ завода атомной промышленности на Урале. Инженеры-атомщики очень заинтересованно отнеслись к проблеме получения электроэнергии из жидкого кислорода и жидкого водорода, а в придачу еще кислорода для дыхания и чистой питьевой воды для космонавтов. Чтобы узаконить договор, требовалось благословение МСМ – атомного министерства. Чиновники не возражали, но сказали, что хорошо, если кто-либо со стороны доложит об этой интересной работе Славскому, плохо, если он узнает последним.
У Королева со Славским были сложные отношения. С тех пор как под руководством Михаила Мельникова и при очень активной поддержке Василия Мишина у нас было создано большое подразделение по электрическим ядерно-ракетным двигателям (ЭЯРД), возникало множество проблем, требующих участия профессионалов из атомных фирм. Аппарат МСМ очень ревниво относился к этой «самодеятельности» Королева.
Королев считал в настоящее время преждевременным обращение к всемогущему Славскому. Тогда Мельников решил сам пробиваться к министру атомной промышленности. Кто-то в аппарате ему помог, и он оказался в кабинете Славского. Невысокий и худой Мельников смело пошел в атаку на огромного роста, могучего министра, бывшего лихого буденовского бойца. Славский выслушал длинную речь Мельникова, в которой он излагал будущее атомной техники в космонавтике, свои проблемы и просьбы к МСМ в части ЭЯРД, поблагодарил за начало работ над электрохимическим генератором. В заключение он допустил непростительную ошибку – перешел к проблеме управляемой термоядерной реакции.
– Мы добились больших успехов, – похвастался Мельников, – в овладении техникой глубокого вакуума. Ваши специалисты этой техникой не владеют – пусть у нас поучатся.
О финале встречи Овчинников узнал от референта, бывшего в то время в кабинете. В этом месте, со слов референта, Ефим Павлович побагровел, встал во весь свой могучий рост и, указывая на дверь, произнес:
– А пошел ты на…
Мельников понял свою ошибку уже в приемной, когда референт его успокоил и объяснил, что такое обращение Славского – хороший признак.
– Он все запомнил и обязательно поможет.
Очевидно, что после этой «беседы» и последовал звонок Славского Келдышу.
Все уже порядком устали, когда Келдыш задал вопрос, на который мне так не хотелось отвечать:
– Ну, а все же, Борис Евсеевич, теперь уже пора пришла посмотреть, что творится с весами. Я прошу доложить комиссии последние данные.
Я не мог скрыть от экспертной комиссии, что теперь, в период согласования заданий, выпуска рабочей документации и проектирования новых систем, самым острым вопросом остается не техника, а ее вес. Келдыш требовал назвать действительные цифры весового дефицита. Я не
– Борис Евсеевич, если вы не знаете, что на самом деле творится с весами систем, то по крайней мере подскажите, кто же в ОКБ-1 способен ответить на этот вопрос? Если таких людей нет, это значит, что вообще никто не держит в руках проект и все идет стихийно. Но я в это не верю. Не принуждайте меня жаловаться Сергею Павловичу.
Бушуев решил, что пора меня выручать.
– Мстислав Всеволодович, у нас каждый грамм под строжайшим контролем. За весовую сводку отвечают проектанты моих отделов. Мы следим за всеми системами, и Черток не имеет права выходить из отведенных ему лимитов.
Келдыш понимающе улыбнулся и перестал нас терзать. Но нам от этого легче не стало.
Глава 6
ОТСТАЕМ, НО НЕ СДАЕМСЯ
В период 1963-1965 годов Дмитрий Устинов был Председателем Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) и первым заместителем Председателя Совета Министров СССР.
Погрузившись в проблемы координации деятельности совнархозов, которым в регионах была отдана вся власть над промышленностью, Устинов на время отошел от руководства ракетно-космической техникой.
После отставки Хрущева ВСНХ был ликвидирован. Его функции были переданы Совету Министров и восстановленным отраслевым министерствам.
Устинов не входил в состав активных участников свержения Никиты Хрущева, но по своему «удельному весу» после «октябрьской революции 1964 года» был вправе рассчитывать на пост Председателя Совета Министров. Однако многие члены нового, брежневского Политбюро опасались волевых качеств Устинова и возможных последствий предоставления ему второго места в партийно-государственной иерархии. На пост Председателя Совета Министров был назначен Алексей Косыгин, который не участвовал в заговоре против Хрущева и был безопасен, ибо, занимаясь экономикой, не претендовал на политическое руководство. Устинову был предоставлен почетный пост секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам. Он был кандидатом в члены Политбюро, а министр обороны Малиновский был членом Политбюро. Председателем Совета Обороны был Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев. Министры всех отраслей промышленности подчинялись Совету Министров. При такой расстановке сил в высших эшелонах власти Анастас Микоян, Николай Подгорный, Андрей Кириленко и другие члены Политбюро могли чувствовать себя более уверенно.
Оказавшись на посту секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам, Устинов фактически не вмешивался в дела Министерства обороны. Министр обороны и начальник Генштаба предпочитали иметь дело непосредственно с Брежневым. Всю свою энергию Устинов направил на оборонную промышленность, все отрасли которой он хорошо знал. Между ним и министрами находился председатель ВПК Леонид Смирнов – его, Устинова, выдвиженец.
Активная поддержка, которую Устинов оказал Хрущеву по развитию техники ракетных вооружений в ущерб надводным кораблям морского флота и бомбардировочной авиации, не была забыта руководителями судостроительной и авиационной промышленности. Устинову надо было находить новые формы работы с промышленностью. Формально он не мог ни приказать, ни запретить, ни разрешить. Однако ЦК есть ЦК. Это понимали все министры. Личные судьбы самого министра, его заместителей, начальников главных управлений, директоров крупнейших предприятий решались аппаратом ЦК, его оборонным отделом. Заведующий отделом оборонной промышленности Иван Сербин теперь формально входил в подчинение Устинова. Однако этого «непотопляемого» деятеля аппарата ЦК побаивались больше, чем самого Устинова. Аппарат ЦК не готовил никаких постановлений и решений по оборонной промышленности. Это делала ВПК и аппарат Совета Министров. Но ни одно постановление правительства не выходило без тщательного просмотра и благословения аппарата ЦК.