Ракеты и люди. Лунная гонка
Шрифт:
Все воспроизвели, все поняли. Во всем была виновата неисправная «наземка». Можно спокойно закрывать по СУСу замечания в бортжурнале.
«Безотказные у нас люди», – думал я, «отписывая» эти самые замечания.
14 апреля поздно вечером дежурная вызвала меня к телефону ВЧ-связи. На этот раз это был Раушенбах. Он рассказал мне об экспертной комиссии Келдыша, которая заседала накануне с 16 до 22 часов. Келдыш категорически настаивал вписать в выводы комиссии необходимость замены внешнего перехода из ЛК в ЛОК внутренним, аналогично тому, как космонавты будут переходить из 7К-Т в 17К, а так же:
предусмотреть
задублировать «Контакт» или поставить вторую систему для надежного сближения;
разработать идеологию взаимодействия пилотируемой экспедиции на Луну с автоматами Бабакина;
исключить из программы посадку в акваторию океана.
– И еще много чего по мелочи, – добавил Раушенбах. – Келдыш на этот раз был очень злой. Я его таким давно не видел. Он дал понять, что если мы не согласимся на такие доработки, то он отказывается от поддержки программы Н1-Л3.
Я спросил Раушенбаха, знает ли Мишин об этой позиции Келдыша.
– Вероятно, знает. Келдыш дал понять, что до вчерашнего совещания он уже говорил с Мишиным и предупредил его о большинстве наиболее серьезных претензий.
На следующий день за обедом Мишин поделился с нами на эту тему. Ему по этому поводу успел позвонить Хоттабыч (так дружески мы иногда называли Охапкина). По словам Мишина, ничего серьезного в замечаниях комиссии не было.
– По информации, которую передал мне Раушенбах, есть замечания, которые потребуют радикальной переработки кораблей. А весовых возможностей у нас для этого нет, – сказал я.
Бушуев меня поддержал.
– Признаться, Василий Павлович, ты не любишь информировать нас, твоих заместителей, о вещах, которые расходятся с твоим оптимизмом.
На этот раз Мишин был настроен миролюбиво и на Бушуева не накинулся. Он спокойно ответил:
– А собственно, кого вы критикуете? Весь проект мы начинали вместе. Вместе с Королевым. Нам вместе и разбираться, и никуда никто из нас от этого не вправе уходить. И решать, что дальше
делать, нам надо вместе. Комиссия, как и все комиссии, даст рекомендации, и все ее члены разбегутся по своим делам, а мы с вами останемся, нам от Н1-Л3 убегать некуда.
В этом Мишин был прав. Ни ему, ни нам, его заместителям, особенно Бушуеву, Охапкину и мне, от Н1-Л3 убегать было некуда.
В 17 часов мы, промчавшись «с ветерком» 45 километров, приехали на 81-ю, челомеевскую, площадку. Здесь готовилась УР-500К. Госкомиссия должна была принять окончательное решение о допуске ракеты-носителя к стыковке с ДОСом и последующем вывозе на старт.
В президиуме заняли места Керимов, Мишин, Карась, Щеулов и Курушин.
О готовности ракеты-носителя докладывал Полухин. Мишин спросил, имеется ли заключение Челомея о допуске ракеты-носителя к пуску. Полухин заявил, что он уполномочен подписать заключение о допуске. «Я требую заключения самого генерального», – настаивал Мишин.
Керимов как председатель Госкомиссии заявил, что он уже поручал эту трудную миссию тому же Полухину. Челомей прислал ВЧ-грамму, подтверждающую право Полухина на подпись заключения. На этом инцидент был исчерпан.
После заседания Госкомиссии я впервые внимательно рассмотрел подготовленную к стыковке с ДОСом «пятисотку». Несмотря
В чистоте заделки всех изгибов и переходов конструкции чувствовалась высокая авиационная технологическая культура. Все электрические и пневматические коммуникации для связи с наземным оборудованием были выведены на днище. Это было существенным преимуществом: не требовалось никакой кабель-мачты. Исчезало напряженное ожидание: отойдет – не отойдет?
Во время стыковки «пятисотки» с ДОСом Башкин с высоких стремянок следил, чтобы не помяли хрупкие «ионные трубки». Все обошлось.
Казалось, все неприятности закончились, путь первой орбитальной станции открыт. Но все время не проходило чувство чего-то очень важного и еще нерешенного, не доделанного. Только по дороге обратно на «двойку», увидев сияющий огнями большой МИК, понял, что это гнетущее чувство вызвано загнанными в глубину опасениями, страхом за H1.
Все, что предлагала в своих выводах экспертная комиссия, мы и сами не отвергали. Я даже думаю, что некоторые наши сотрудники кое-что подсказывали экспертам, исходя, естественно, из лучших намерений.
В гостинице мы долго дебатировали с Бушуевым по поводу возможного сценария дальнейшего развития событий по программе Н1-Л3. Я настаивал на том, чтобы он, являясь ответственным заместителем главного конструктора по ЛОКу и ЛК, выступил с инициативой принять предложения экспертной комиссии в части, касающейся кораблей.
– Согласись, Константин Давыдович, – говорил я, – не Мишин, а мы с тобой и Феоктистовым спроектировали перелезание космонавта из ЛОКа в ЛК и обратно через космос на орбите Луны. Зачем такой смертельно опасный трюк, если уже изготовлен и будет через неделю испытан в космосе стыковочный агрегат с внутренним переходом? Вы с Феоктистовым упрямо твердите, что нет весов. Лучше скажи, что мы ошиблись. Надо действительно программу менять, а корабли дорабатывать. Надо поддержать предложения по введению ОТИ двигателей или ступеней целиком. Исходя из положительного американского опыта и отрицательного нашего просто так отбросить ОТИ нельзя. На внедрение ОТИ, что означает переход к многоразовым двигателям Кузнецова, уйдет, как минимум, еще три года. За это время можно успеть переделать корабли так, чтобы утереть нос американцам. Но… но… надо убедить Мишина, а потом Келдыша, потом Афанасьева и, наконец, Устинова. Надо принимать решения немедленно. Мы теряем время, не принимая реального решения о двухпусковой схеме.
Соглашаясь со мной, Бушуев возражал против немедленных обращений по этой цепочке.
– Все будут тыкать нас носом в аварии носителя и говорить, что сейчас не время переделывать проект, пока мы не докажем, что у нас есть носитель.
– Получается заколдованный круг, – возражал я. – Надежность носителя мы будем проверять без ОТИ. А ОТИ не будем внедрять потому, что на это нужны еще три года, которых нам не дают, а эти три года заводы будут выпускать носители и корабли, которые заведомо не выполнят задачу.