Ракеты и люди

Черток Борис Евсеевич

отдел № 3 (главный конструктор С.П. Королев) — проектирование баллистических ракет дальнего действия Р-1 и Р-2 и воспроизводство немецкой ракеты А-4;

отдел № 4 (главный конструктор Е.В. Синильщиков) -проектирование управляемых зенитных ракет дальнего действия с головкой самонаведения (Р-101) и доработка трофейной ракеты «Вассерфаль», так и не доведенной немцами до сдачи на вооружение;

отдел № 5 (главный конструктор С.Е. Рашков) — проектирование управляемых зенитных ракет Р-102 среднего радиуса действия и воссоздание немецких ракет «Шметтерлинк» и «Рейнтохтер»;

отдел № 6 (главный конструктор П.И. Костин) — проектирование неуправляемых твердотопливных

и жидкостных зенитных ракет Р-103, Р-110, дальностью по высоте до 15 км, в том числе на базе не доведенной до принятия на вооружение немецкой твердотопливной ракеты «Тайфун»;

отдел № 8 (главный конструктор Н.Л. Уманский) — специальный отдел ЖРД, на высококипящих окислителях для зенитных ракет с испытательной станцией и экспериментальным цехом;

отдел № 9 (главный конструктор A.M. Исаев) — отдел ЖРД для зенитных ракет. Этот отдел был создан в 1948 году на базе коллектива, переведенного из НИИ-1.

Здесь делаю отступление, чтобы сказать, что Исаев, покинув институт «Рабе» в конце 1945 года, вернулся на родной завод № 293 в Химки. Завод к этому времени стал филиалом НИИ-1 Министерства авиационной промышленности.

НИИ— 1 был создан на базе НИИ-3 -бывшего РНИИ в Лихоборах. До сих пор на главном корпусе этого исторического института, в котором работало так много «врагов народа», красуется маскировавшая некогда сущность деятельности этого заведения надпись: «Всесоюзный институт сельскохозяйственного машиностроения».

Дело в том, что это здание действительно строилось для Института сельскохозяйственного машиностроения. Но когда в 1933 году по настоянию Тухачевского произошло слияние ленинградской ГДЛ и московской ГИРД, им отдали это здание под Реактивный научно-исследовательский институт.

Весной 1947 года, когда я уже с головой ушел в организационное становление НИИ-88, меня разыскал Исаев. Он был в самом мрачном настроении. Поведал, что наш любимый «патрон» Болховитинов как научный руководитель НИИ-1 не поладил с руководством министерства, махнул рукой на всю ракетную перспективу и возвращается в авиацию — заведующим кафедрой проектирования в Военно-воздушную академию имени Жуковского. В НИИ-1 приходит новое руководство из ЦАГИ — Мстислав Келдыш. «Он в ЖРД ничего не понимает, и мне там делать нечего».

Я рассказал Исаеву о перспективах НИИ-88, всячески расхваливал отношение к нашей работе министра Устинова, которого Исаев еще не знал, Ветошкина и директора Гонора. «Ну, а Победоносцева ты прекрасно знаешь, он наверняка поддержит твой переход!»

Исаев умел принимать радикальные решения. В жизни и личной, и служебной он не боялся резко «переложить руль», если приходил к выводу об ошибочности старого курса. «Пуля в лоб! Как же я раньше не додумался? Чего я медлил и ждал?»

Он начал энергично действовать, и в результате в 1948 году появился приказ двух министров о переводе всего коллектива Исаева из Химкинского филиала НИИ-1 (завод № 293) в НИИ-88.

Это решение определило дальнейшую судьбу Исаева и многих его соратников. В НИИ-88 Исаеву была создана экспериментальная база. Он быстро захватил всю тематику по ЖРД малой тяги на высококипящих компонентах для зенитных ракет, ракет средней дальности, а впоследствии и морских. В 1956 году Исаев выделился из НИИ-88 в самостоятельное «КБ химического машиностроения», ставшее одной из осыпанных наградами ведущих фирм страны по ракетному двигателестроению.

Но вернемся к структурам 1946-1947 годов. Перечень работ СКВ НИИ-88, учитывая всевозможные модификации, превосходил всю тематику Пенемюнде! И все это

было подведомственно одному начальнику, чистому «пушкарю», — Карлу Ивановичу Тритко.

Формально Королев был ему подчинен, так же как и другой начальник отдела — Костин, который в 1946 году в Германии на вопрос Устинова при осмотре Фау-2: «Ну, Павел Иванович, ты такую ракету сделать можешь?», — смело ответил:

— Конечно, Дмитрий Федорович, если мне дадите человек десять электриков.

— Ну ты, я смотрю, смелый человек, — засмеялся Устинов.

Главные конструкторы СКВ Синильщиков, Костин, Рашков

— бывшие артиллеристы, были по духу ближе и роднее Тритко, чем загадочный первое время Королев. К тому же у Королева такое прошлое — если его прижимать, то, вероятно, никто за него не заступится. Оказывается, заступились. Много, много позднее выяснилось, что в 1946 году перед выпуском приказа о назначении Королева на должность главного конструктора баллистических ракет дальнего действия предлагалась более покладистая и чистая кандидатура Синильщикова. На Устинова давили, и он было заколебался: а зачем брать варягов, если есть свои проверенные кадры. Но и здесь не последнюю роль сыграл Гайдуков. Он хорошо знал сложную структуру аппарата и личных взаимоотношений, управляющих расстановкой фигур. Сделал все, чтобы не было допущено роковой ошибки, и приказ о назначении Королева был подписан.

Второй крупной структурной единицей в НИИ-88 был блок научных отделов, подчиненных главному инженеру Победоносцеву. Основными были:

отдел «М» — материаловедения (начальник В.Н. Иорданский);

отдел «П» — прочности (начальник В.М. Панферов);

отдел «А» — аэродинамики и газодинамики (начальник Рахматулин);

отдел «И» -испытаний (начальник П.В. Цыбин);

отдел «У» -систем управления (начальник Б.Е. Черток).

Получив отдел вместе с должностью заместителя главного инженера, я чувствовал себя в какой-то мере независимым и по многим вопросам выходил прямо на директора Гонора, в министерство на Ветошкина или в аппарат Комитета № 2. Это дало возможность уже к концу 1947 года создать при отделе хорошо оснащенный и укомплектованный квалифицированными рабочими опытный цех, специальное приборное конструкторское бюро и многочисленные специализированные лаборатории.

Основной проблемой были кадры. Министерство не скупилось на посылку к нам молодых специалистов и поощряло перевод специалистов с других предприятий.

В декабре 1947 года после нашего возвращения из Капустина Яра, где прошли первые стрельбы ракетами А-4, министр Устинов поручил Гонору собрать партийно-хозяйственный актив всего НИИ-88. В клубе бывшего завода № 88 собралось более тысячи человек. После краткого отчета Гонора о состоянии дел в НИИ-88 Устинов выступил с резкой критикой руководства и особенно опытного завода за медленную реконструкцию, грозившую срывом графика работ по созданию первой серии ракет Р-1.

Во время его речи ему подали записку, которую он огласил: «Товарищ Устинов, вы в своем выступлении похвалили Чертока за организацию работ по системам управления. Но своими успехами Черток обязан вам. Вы ему помогаете больше, чем другим. Помогите другим, и у них дела пойдут».

Зачитав записку, Устинов ответил: «Здесь нет подписи. Но нетрудно догадаться, что автор — один из тех, кого сегодня критикуют. Я Чертоку помогаю только потому, что вижу: у него дела идут и он сложные задачи решает. Я обещаю помогать каждому, кто хорошо организует работу. А кто все равно проваливает дело, зачем же ему помогать. Его надо снимать с работы».