Раки

Каралис Дмитрий Николаевич

"Змея!
– - хрипло завопил я, встряхивая горящей рукой и пытаясь другой нащупать молнию на палатке, чтобы всем гуртом быстрее выскочить наружу, к еще тлеющему ровным желтым светом костру.
– - Не шевелитесь, я сейчас открою, она может укусить! Меня уже укусила!" Вжикнула молния, и я выкатился к костру. Следом за мною вылетел вмиг проснувшийся отец. За ним выполз со спальным мешком на ногах дядя Жора.

– - Покажи руку!
– - спокойно сказал отец.
– - Ах ты, черт, фонарик в палатке! Давай-ка к костру...

Дядя Жора, избавившись от мешка, откинул полог и осторожно шевелил палкой вещи: "Дайте огня,

сейчас я ее грохну! Кажется в углу скребется!"

Я поднес руку к самым угольям и различил на указательном пальце вздувшийся багровый рубец, словно я и впрямь защемил кожу.Отец стоял рядом на четвереньках и, сощурив глаза, разглядывал мою рану. Дядя Жора продолжал просить огня и сотрясал брезент ударами палки: "Отойдите подальше, сейчас она сама выползет! Ну, выходи, подлая!"

– - На укус змеи не похоже, -- отец внимательно оглядел мой палец и поднялся с колен.
– - Может быть, рак заполз? Георгий, ты клал раков за палатку! Они не могли разползтись?

– - Как они могли разползтись, если я завязал их морским узлом в скатерть!
– - Дядя Жора опустил занесенную за плечо палку.
– - Разводите огонь до неба, проведем ревизию палатки!
– - Он оглядел при свете вспыхнувшей бересты мой палец и поставил диагноз: если и змея, то неизвестной в наших краях породы. Лучше для профилактики вскрыть рану ножом и промыть джином.

– - Это, наверное, рак, --я пошевелил больным пальцем. И стал подбрасывать в костер хворост.
– - Дядя Жора, смотрите внимательнее...
– - Мне хотелось быстрее убедиться, что в палатке была не змея, и тогда мне не придется взрезать ножом рану.

Отец взял мою палку с рогулькой, и, откинув полог, вытянул к костру скомканноеодеяло. "Да вот же он, паразит, -- ласково сказал отец.
– Конечно, рак" -- Он осторожно взял членистоногого кусаку за панцырь и швырнул в озеро. Булькнуло.

– - Как ты себя чувствуешь?
– - спросил отец.
– - Не знобит?
– - Он еще раз осмотрел мой палец.

– - Нет, -- помотал я головой.
– - Нет, все в порядке.

– - Меня знобит, -- сказал дядя Жора, пересматривая вынесенные из палатки рюкзаки.
– - Думаю, надо выпить для профилактики.

Костер уже весело трещал, освещая оранжевым светом палатку, стволы сосен, спуск к воде и истертый киль перевернутой лодки.

– - Четыре часа, -- сказал отец.
– - Так рано я в своей жизни еще никогда не выпивал.

– - Завидую, -- сказал дядя Жора.
– - А у меня из сюрпризов, разве что смерть впереди.

– - Типун тебе на язык!
– - плюнул отец.

– - Не типун, а давай наливай! Если бы твой сын не разбудил меня воплями: "Змеи! Змеи!", я бы спал, как огурец, до пяти.
– - Дядя Жора упорно не хотел признаваться, что рак выполз из скатерти, завязанной морским узлом. Не поползут же раки вверх от воды, мимо костра, чтобы забраться в палатку? И зачем он сказал про полутораметровых гадюк? Я, конечно, не поверил, но приятного мало. Но я помалкивал.

Братья разом крякнули и опрокинули по стопочке. Отец принялся закусывать, дядя Жора внимательно наблюдал, как он управляется сбутербродом и хрустит луком.

– - Все-таки ты больше похож на меня, чем я на тебя, -- сказал дядя Жора брату, не притрагиваясь к закуске.

Отец замер, постигая мысль.

– - Уж на что я люблю пожрать, но ты мастер!
– - Он глянул

на часы.
– Начало пятого, а он уже ест!

– - Я жакушываю, -- сказал отец и прожевал.
– - Это две большие разницы.

– - У тебя на все есть оправдания, -- дядя Жора потянулся к вареному яичку.
– - Это я прост, как ребенок: виноват, так виноват. Каюсь. Хочется выпить в четыре утра, я искренне говорю: хочется выпить!

Незнакомому человеку, окажись он за столом с моим дядькой, могло показаться, что он имеет дело с горьким пьяницей, которого к концу посиделок придется вытаскивать из-под стола и волочить до кровати.Но, как самая веселая девушка в компании далеко не всегда оказывается самой доступной, так и дядя Жора со своими подначками быстрее догнать и перегнать Америку по количеству спиртного на душу населения, никак не тянулпри ближайшем рассмотрении даже на звание простенького выпивохи.

Стоило приглядеться, и его секрет легко раскрывался. Первые две стопки дядя Жора принимал, как радующую необходимость. После третьей, когда пружина застолья начинала стремительно разжиматься, и близкий восторг в душах заставлял сидящих за столом говорить громче, а глаза смотрели веселее, дядька начинал половинить стопки, а то и пропускать вовсе. При этом, как фокусник, отвлекающий внимание от правой руки, он принимался усиленно жестикулировать левой. Или бросался усердно предлагать сидящему напротив огурчики, грибочки, протягивал блюдце с зубками маринованного чеснока... Его собственная не выпитая стопка оказывалась надежно замаскированной в гуще посуды и зелени, прикрыта дымовой завесой шуточек и свободного трепа: "Наливаем по четвертой! Четвертая по постановлению Совета министровне закусывается!" После пятой и шестой дядька мог идти в соседнюю комнату, ложиться на диван и смотреть телевизор -- компания плыла вполне самостоятельно, и потребность в капитане-тамаде возникала лишь, когда кончалась выпивка или закуска. Дядька появлялся так же неожиданно, как исчезал, и поддерживал любой разговор, словно он его и начал.

Вот и теперь, подначив отца выпить, он незаметно улизнул от костра и стал готовить снасти для вылова щук. Когда заметно рассвело, и отец пропустил три стопочки, мы втроем перевернули лодку в исходное положение и, послушавшись команды капитана -- "Вперед, на рыбные заготовки!" дружно ударили веслами по холодной воде. Дядя Жора совершенно трезвый сидел на корме в спортивной шапочке и короткими репликами направлял нашу текущую посудину к известному лишь ему месту лова. В ногах у него лежали: рюкзак с едой, выпивкой и набором блесен; топор для оглушения крупных щук; котелок для вычерпывания воды; две удочки, спининг и садок на длинной ручке -- чтобы подцепить рыбину еще в воде, когда она, подведенная на леске к борту лодки, чаще всего срывается.

Туман желтыми клочьями цеплялся за камыши, лежал сизыми слоями по курсу лодки, скрипели уключины, всплескивала вода под веслами, и плыть было интересно и жутковато. Едва мы отплыли, берегс оставленным лагерем затянуло туманом,но дядя Жора уверил, что наше место он найдет вслепую, с завязанными глазами, ночью -- такова мощь его внутреннего чутья, а уж позднее, когда рассеется туман, мы и сами увидим наш холм с палаткой. Отец только хмыкнул, сдвинул на затылок старую фетровую шляпу и поинтересовался, всю ли выпивку брат сложил в рюкзак.