Ральф 124С41+
Шрифт:
Было около одиннадцати часов, когда появилась Элис, весёлая и оживлённая после хорошего отдыха.
Улыбаясь, она попросила прощения за опоздание, и они тотчас вышли из дома.
— Мы, нью-йоркцы, — сказал он ей перед выходом, — странный народ. Свой город мы любим только тогда, когда находимся от него далеко или же когда показываем его иностранцам и описываем им его чудеса. Я вас уверяю, что природный, стопроцентный уроженец Нью-Йорка ненавидит свой город и живёт в нём лишь потому, что тот чем-то приворожил его к себе и он не в силах сбросить с себя его чары.
Когда Ральф со своей спутницей оказались в вестибюле цокольного этажа здания, он попросил её сесть на стул и подождать.
Это были теле-мото-роллеры, сделанные из аломагния; они весили не более полутора фунтов каждый.
Роллеры имели по три резиновых колёсика — по одному спереди и по два сзади. Между колёсиками помещался электромоторчик размером не больше лимона.
Этот мотор работал только от токов высокой частоты и, несмотря на свои малые размеры, обладал мощностью до четверти лошадиной силы.
Ральф объяснил своей спутнице, как пользоваться роллерами. Они прикреплялись к ногам при помощи остроумного приспособления, которое позволяло надеть их за несколько секунд. Покончив с этим, оба вышли на улицу. От каждого роллера шёл вдоль спины к головному убору тонкий изолированный провод. Он был прикреплён к коллектору — прямому стержню около восьми дюймов в длину, слегка торчавшему из шляпы или кепки. Электрический ток высокой частоты с этой стрелки передавался на маленькие моторы, приводившие роллеры в движение. Чтобы регулировать скорость моторчиков, достаточно было приподнять носок роллера; этим не только выключался ток, но и автоматически тормозились оба задних колёсика.
Как только они очутились на улице, Элис сразу обратила внимание на превосходное состояние дорожного покрытия.
— Дело в том, — объяснил учёный, — что из века в век город довольствовался покрытиями временного типа, пока лет пятьдесят тому назад не додумались и не вымостили все улицы стилонием. Заметьте, что в нём нет ни одной трещины. Стилоний не подвержен ржавчине и в десять раз прочнее стали. Теперь мы выстилаем улицы плитами из этого металла толщиной в шесть дюймов. Плиты после укладки сваривают электричеством, и в результате вся улица покрыта сплошным слоем металла, без щелей и трещин. Тут негде собираться грязи и вырастать сорнякам. Тротуары сделаны из этого же материала.
Следует сказать, что теле-мото-роллеры были бы немыслимы без таких цельнометаллических улиц. Между задними колёсиками роллера помещена плоская пружина, которая осуществляет постоянный контакт с металлической «почвой».
— Откуда берётся ток? — спросила девушка.
— Вы, вероятно, успели заметить тонкие белые столбы по бровке тротуаров и находящиеся у них сверху, похожие на зонтики, изоляторы с толстым проволочным остриём. Провод подвешен на высоте пятнадцати футов над тротуаром и передаёт ток высокой частоты, который снабжает энергией не только роллеры посредством стержневых коллекторов на головных уборах, но приводит в движение все транспортные средства, которые, как вы видите, бесшумно проносятся мимо нас.
Молодые люди плавно неслись по улицам со скоростью около двадцати миль в час. Во всех направлениях мимо них сновали тысячи горожан, также пользовавшихся роллерами. На улицах не было никакого шума, за исключением негромкого жужжания, отнюдь не неприятного, производимого тысячами моторчиков.
Каждый тротуар был разделён пополам. По внешней и внутренней сторонам катились люди в противоположных направлениях. Такой порядок исключал возможность
Троллейбусы и автомобили уже давно вышли из употребления. Встречались только электромобили, перевозившие пассажиров или грузы. Каждый из них был снабжён короткой коллекторной мачтой, посредством которой электроэнергия передавалась моторам. Колёса у всех видов транспорта были снабжены резиновыми шинами. Они имели двойное назначение: изолировали повозку от металлической мостовой и значительно снижали шум езды.
Хотя Элис обладала хорошими техническими знаниями, некоторые вещи в Нью-Йорке её поражали, и она, как это во все времена делали иностранцы, непрерывно задавала вопросы, на которые её спутник с готовностью отвечал; как всякий житель Нью-Йорка, он был доволен случаем похвастаться своим городом.
— Что это за странные металлические спирали, высоко подвешенные над перекрёстками? — был одни из её первых вопросов.
— Они освещают наши улицы по ночам, — ответил Ральф. — Эти иридиевые спирали около десяти метров в диаметре, подвешенные на высоте сорока метров а воздухе, имеются на всех наших перекрёстках. Вы вечером увидите, как вся спираль засветится ярким, совершенно холодным, белым светом. Провод излучает настолько сильный свет, что ночью на улицах почти так же светло, как сейчас; вы в этом убедитесь после захода солнца. Каждая спираль эквивалентна приблизительно полмиллиону свечей, поэтому достаточно повесить по одной на каждом перекрёстке, за исключением очень больших кварталов, где в центре устанавливается по одной промежуточной спирали небольшого диаметра.
Миновав обширный сквер, они оказались возле метеобашни № 26 седьмого района, и Ральф тотчас же начал восхвалять её.
— Если в других странах и имеется хорошо налаженная служба погоды, мы в Нью-Йорке вправе сказать, что ни в одном городе мира нет такого климата, как у нас. Само собой понятно, что вследствие особенностей структуры города, как географической, так и физической, нашим инженерам погоды нелегко справляться со своим делом. Высокие здания и шпили особенно осложняют задачу: порождаемые ими воздушные завихрения над городом почти не поддаются регулированию. Теперь у нас для Большого Нью-Йорка имеется шестьдесят восемь метеобашен разной мощности. Они распределены на территории радиусом в девяносто миль, считая от резиденции губернатора города, и регулируют погоду и температуру Нью-Йорка с его двумястами миллионов жителей. Вы можете взглянуть на термометр в любое время года и увидите, что он неизменно показывает пятьдесят единиц (22 °C). В воздухе никогда не бывает избытка влаги: благодаря плодотворной работе наших инженеров погоды жизнь трудолюбивых жителей города стала очень приятной.
Днём никогда не бывает ни дождя, ни снега. Триста шестьдесят пять дней в году светит солнце. Между двумя и тремя часами утра, ровно один час, ежедневно идёт дождь. Он нужен, чтобы освежить воздух и смыть пыль: этого единственного дождя вполне достаточно для всех нужд Нью-Йорка.
Около полудня Ральф повёл свою спутницу в роскошное заведение для питания, над входом которого виднелась вывеска: «Кафе „Наука“».
— Это одно из наших лучших заведений, — сказал он ей. — И я уверен, что вы предпочтёте его тем устаревшим ресторанам, где приходится жевать пищу.