Ралли

Перри Девни

Он хотел, чтобы я перестала быть настороже. Он хотел, чтобы я прекратила использовать спрей от медведей. Как?

Я переминалась с ноги на ногу, из-за волнения я не могла стоять спокойно.

Он, должно быть, воспринял это как отказ, потому что его рука упала вдоль тела.

Мой взгляд опустился на пол.

Как это сделать? Как нам преодолеть этот неловкий, ужасный этап? Это невозможно?

— Лучше сяду в автобус, — пробормотал Раш, прежде чем уйти.

Только когда его шаги затихли, я, наконец, подняла глаза.

На лице

Милли была грустная, исполненная жалости улыбка.

Я ненавидела жалость. Но сегодня? Я была согласна и на нее.

— Как у тебя дела? — спросила она.

Я пожала плечами, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что мы одни.

— Вроде как… плохо.

Преуменьшение года.

— Мне жаль.

— Мы стали жить вместе, — выпалила я. — Я жила со своим бывшим парнем, но когда он узнал о нас и ребенке, то выгнал меня.

— Уфф. Придурок.

— В значительной степени.

— Как тебе живется с Рашем?

Я снова пожала плечами.

— Неловко? Мы часто спорим.

Зачем я изливала душу этой женщине? Ей не нужно слушать мою слезливую историю.

— Вам обоим нужно во многом разобраться, — сказала Милли. — Я бы сказала, что споры ожидаемы. Дай вам время.

— Да. — Только это казалось бесконечным. Мне казалось, что, если ничего не изменится, очень скоро он возненавидит меня.

Я не была уверена, что смогу жить с ненавистью Раша.

— Он сказал мне не делать тест на отцовство. Что он ему не нужен. — Поправила я. Возможно, Маверик все еще не верил мне. Но Раш верил. И по какой-то причине я хотела, чтобы Милли тоже мне поверила. — Я бы не стала лгать о чем-то подобном.

— Я верю тебе.

На выдохе я расслабилась. Она понятия не имела, как сильно мне нужно было это услышать. Чтобы кто-то беспристрастный, кто-то в этом кампусе, поверил, что я не обманом забеременела от Раша.

— Это временно, — сказала я. — То, что мы живем вместе.

— А это обязательно? Раш кажется хорошим парнем. Я не очень хорошо его знаю, но у меня сложилось впечатление, что он пытается поступать правильно.

— Так оно и есть. — Без сомнения. Единственной, кто все портил, была я. Я обхватила себя руками за талию, мой желудок сжался.

Да, с Рашем было бы легче жить. С точки зрения логистики, это было бы проще.

Но что случится, когда я ему надоем? Что произойдет, когда мы взорвемся? Не лучше ли будет жить по разным адресам, когда все развалится?

Кроме того, у меня никогда не было места, которое было бы по-настоящему моим. Не дом моей матери. Не общежитие колледжа. Не та квартира, где я жила на втором курсе с тремя неряшливыми соседками, которым нравилось, что я живу в четвертой спальне, потому что я не боялась убираться. Не в трейлере Джастина.

Теперь я была в доме Раша.

— Я думаю… что будет лучше, если мы сохраним какие-то границы между нами. Так будет проще, я думаю.

— Хорошо. — Милли выглядела разочарованной во мне.

Возможно, я и сама была немного разочарована в себе.

Я

отступила на шаг.

— У меня занятия.

— Пока, Фэй.

— Пока.

Я миновала первую попавшуюся дверь и пошла по коридору, который поворачивал к другому выходу. Двое парней, одетых так же, как Раш, прошли мимо, когда я выходила, но я позволила волосам скрыть мое лицо, пока не оказалась на улице и не поспешила в свой конец кампуса, чтобы начать свой день.

Концентрация была тщетной. Я так погрузилась в свои мысли, что забыла прикрепить новые ярко-розовые рекламные листовки, которые сделала для «У Долли». Даже мои занятия не смогли отвлечь меня сегодня.

Милли была права. Я до мозга костей знала, что она права.

Раш был хорошим парнем, пытавшимся поступать правильно.

Почему я не могла просто позволить ему?

Джастин как-то сказал мне, что ему нравилось проводить время с Алексой, потому что она была эмоционально доступна.

То есть я такой не была.

Я даже не смогла возразить. Он был не первым человеком, который сказал мне, что я замкнута.

На втором курсе я прошла школьный курс психологического консультирования, по условиям которого каждый ученик должен был посещать психолога в течение шести месяцев. Это был первый раз в моей жизни, когда у меня был нейтральный собеседник. Кто-то, с кем можно было бы поговорить о том дерьме, что было с мамой, школой, Глорией и просто… обо всем.

Эти шесть месяцев открыли мне глаза. Я многое узнала о себе и о том, как я взаимодействую с другими людьми. Мой психолог предупреждал меня, что демонстрация моей уязвимости всегда будет вызовом, страхом, который нужно преодолеть.

Не поэтому ли с Рашем все было так сложно? Потому что я была напугана?

Без сомнения. Я была в ужасе от этого человека. Раш обладал такой силой, которая могла уничтожить меня, как никто другой в моей жизни. И этот ребенок навсегда свяжет нас.

Я не могла бросить его и не разговаривать с ним в течение двух лет.

Но я не знала, как это пережить. Я не знала, как ослабить бдительность.

К тому времени, как закончились занятия, у меня все внутри скрутилось в узел. И впервые за долгое время мне не хотелось идти на работу, но моя смена начиналась в три, и я не могла позволить себе взять больничный. Так что я прошла через кампус к своей машине и поехала через весь город, найдя Майка на кухне, режущим картошку за кухонным столом.

Я не видела Майка несколько недель.

— Где Дасти? — спросила я, хватая фартук.

— У нее сегодня выходной.

Мои пальцы замерли на завязках фартука.

— Серьезно? — Дасти оставалась дома, только если болела. — Она хорошо себя чувствует?

— Да. Кажется, она собирается поужинать со своей кузиной.

У меня отвисла челюсть.

— Серьезно?

— Она так сказала.

Когда она начала разговаривать со своей кузиной? После того, как умерла ее тетя? Это должно было послужить катализатором.