Рама для картины
Шрифт:
— Это ваше? — спросил Джик с любопытством.
Бледнолицый смотритель сделал запрещающий жест, но не успел остановить. На лице Джика появилось такое выражение, что я невольно подошел.
Гнедая лошадь подняла, прислушиваясь, точеную голову. На заднем плане — благородные линии особняка. Остальное пространство — гармоничное сочетание деревьев и лужайки. Картина, насколько мог судить, более или менее закончена.
— Здорово, — с восхищением сказал я. — Это
После чуть заметных колебаний он сказал:
— Извините, работа делается на заказ.
— Жалко! Не можете эту картину продать, а потом написать такую же?
— Боюсь, что нет.
— Пожалуйста, назовите свое имя.
Не смог скрыть, что польщен:
— Харли Ренбо.
— Еще ваши картины тут есть?
— Есть… Картины с лошадьми в нижнем ряду, у стены.
Принялись вытаскивать их одну за другой, бросая непрофессиональные реплики.
— Какая прелесть, — сказала Сара, вертя в руках картину с толстым серым пони и двумя старомодно одетыми деревенскими мальчишками. — Вам нравится?
— Очень хорошо, — снисходительно сказал я.
Джик отвернулся, словно она его совершенно не заинтересовала.
Харли Ренбо стоял, не двигаясь.
— Ну и ладно. А мне она понравилась. — Поставила на место и вынула другую. — А как эта кобыла с жеребенком? По-моему, симпатичная.
Джик не мог больше вынести:
— Сентиментальная чушь!
У Сары опустились руки.
— Может, и не великое искусство, но мне нравится.
Нам удалось найти картину с размашистой подписью — Харли Ренбо. Покрытый лаком холст без рамы.
— О, — сказал я с уважением, — вот ваша.
Харли Ренбо наклонил голову. Джик, Сара и я рассматривали подписанную им работу.
Плохое подражание Стаббсу. Вытянутые силуэты лошадей на фоне пейзажа в стиле Ланселота Брауна. Композиция — сносно, анатомия — плохо, исполнение — хорошо, оригинальность — ноль.
— Колоссально, — сказал я. — Где вы ее писали?
— А… тут.
— По памяти? — восхищенно сказала Сара — Какой молодец!
Харли Ренбо по нашей просьбе вынул еще пару своих картин. Они были не лучше первой, но одна — совсем малого размера.
— Сколько вы за нее хотите? — спросил я. Джик возмущенно посмотрел, но смолчал. Харли Ренбо назвал такую сумму, что я тут же отказался.
— Ужасно жаль. Нравится ваша работа, но… Долго и вежливо торговались. В конце концов, сошлись на обычной цене: выше, чем хотел покупатель, и ниже, чем надеялся художник. Джик неохотно дал свою кредитную карточку, и мы ушли, унося свой трофей.
— Господи! — взорвался Джик, когда удалились на
— Дело в том, — с удовлетворением сказал я, — что Харли Ренбо делает копии.
— Но ведь это, — Джик указал на то, что было у меня под мышкой, — его собственная, неповторимая оригинальность…
— Как отпечатки пальцев? — спросила Сара. — Теперь сможешь по ней сверять другие картины его кисти?
— Все-таки жена кое-что соображает, — заметил Джик. — Но та картина, которую не захотел продавать, не похожа ни на одного Маннингса…
— Ты же сразу отворачиваешься, видя лошадь?
— Достаточно насмотрелся твоей жалкой мазни.
— А что скажешь насчет Рауля Милле? — спросил я.
— Господи!
Мы шли по раскаленной улице, почти не замечая жары.
— Я не знаю, как вы, — сказала Сара, — а я, пожалуй, куплю бикини и до вечера просижу в бассейне.
Мы пошли и купили себе купальные костюмы. Переоделись, потом плескались в бассейне, а затем распластались на сухих полотенцах. В тенистом садике было хорошо и тихо. Кроме нас — никого.
— Помнишь картину с пони, которая тебе понравилась? — спросил я Сару.
— Да, очень хорошая.
— Это был Маннингс.
Она рывком села.
— Почему ты сразу не сказал?
— Ждал, когда об этом скажет наш приятель Ренбо, но он молчал.
— Настоящий? — спросила Сара, — или копия?
— Настоящий, — ответил Джик.
Он лежал, прикрыв глаза от солнца, игравшего в пальмовых листьях.
Вяло кивнул:
— Мне тоже так показалось. Картина старая. Этот пони долго жил у Маннингса. Он рисовал его десятки раз. Кстати, тот же пони — в Сиднее, в «Надвигающейся буре».
— Какие вы оба умные, — сказала, вздохнув, Сара.
— Инженеры знают все о гайках и болтах, — промолвил Джик. — Интересно, здесь можно пообедать?
Посмотрел на часы. Почти два.
— Пойду спрошу.
Натянул рубашку и брюки на уже сухие плавки, лениво поплелся в прохладный холл.
— У нас не бывает обедов, — сказала дежурная. — Выпить? То же самое. Купите себе бутылку в винном магазинчике. У выхода к бассейну стоит машина, которая делает лед. Есть пластмассовые стаканчики.
— Спасибо.
— Рады вам помочь.
Выходя, посмотрел на машину для изготовления льда. Рядом с ней аккуратная табличка: «Мы не плаваем в вашем туалете. Пожалуйста, не мочитесь в нашем бассейне». Смеясь, подошел к Джику и Саре, объяснил ситуацию с едой.