Рамаяна
Шрифт:
— Два благородных и могущественных брата Рама и Лакшмана в облике людей достойны править, но они предоставляют делать это другим. Один из них с луком в руках стоит у твоих ворот. Увидев его, перепуганные обезьяны подняли страшный шум. Это брат Рагхавы Лакшмана, его представитель, призванный передать тебе его волю. Лакшмана немедля послал к тебе сына Тары, возлюбленного Ангаду, о царь. Доблестный воин стоит у ворот, глаза его пылают гневом, он испепеляет обезьян своими взглядами, о царь. Иди скорей, сложи голову к его стопам, отдав ему все, что имеешь, о великий монарх, и тогда может быть его гнев пройдет. Тщательно исполни желание добродетельного Рамы, смягчи его гнев. Приложи все силы, о царь, чтобы сдержать данное тобой слово!
Глава 32. Речь Ханумана
Эти слова Ангады и министров заставили Сугриву, который хорошо знал гнев Лакшманы, прийти в себя и подняться со своего ложа. Обдумав сложившуюся ситуацию, он обратился к своим советникам, наравне с Сугривой владевшим священными мантрами:
— Я никогда не произносил и не совершал ничего предосудительного. Я спрашиваю себя, почему же Лакшмана, брат Рагхавы, так разгневан на меня? Враги только ищут случая обвинить меня в воображаемых грехах, они настроили против меня младшего брата Рагхавы. Это означает, что все вы должны глубоко подумать над случившимся, чтобы понять причину его гнева. Конечно же я не боюсь Лакшману, также как и Рагхаву, но
— Неудивительно, о царь обезьян, что ты не можешь забыть великую и неожиданную услугу, оказанную тебе Рамой. Несомненно этот герой, ради твоего блага бесстрашно сразивший Бали, своим могуществом не уступает Индре. Совершенно ясно, чувства Рамы задеты, иначе бы он не послал к тебе своего брата Лакшману, заботящегося о его счастье. О повелитель, ты так искусно различаешь времена года, взгляни, осень явила всю свою славу, деревья шаптачада и шьяма все в цвету, но ты, отдавшись чувственным утехам, не видишь этого. Небо, очистившись от облаков, усыпано сверкающими звездами, озера и реки успокоились. Настало время искать Ситу, и тебе нет в этом равных, о тур среди обезьян. Видя, что ты в забытьи, Лакшмана пришел сообщить, что час пробил. Скорбя о похищенной супруге, великодушный Рама резко заговорит с тобой через уста своего героического брата, но что удивительного в этом? Поступив с ним недостойно, я думаю тебе не остается ничего, как только пожертвовать своим благом, предложить поклоны Лакшмане и настойчиво молить его о прощении. Долг советника — открыто провозгласить истину перед царем, и потому после зрелых размышлений, я изрек эти слова. С луком в руках разгневанный Рама может подчинить своей власти мир с его богами, асурами и гандхарвами. Неблагоразумно бросать вызов тому, у кого потом придется просить прощения, тем более если это твой благожелатель, перед которым ты в долгу. Вместе с сыном и свитой склони голову перед этим человеком, о царь, будь верен своему слову, как женщина — воле мужа. Даже в мыслях не противься воле Рамы, потому что тебе хорошо известно его могущество и доблесть, которой он не уступает Индре и всем богам.
Глава 33. Тара успокаивает Лакшману
По приглашению Ангады и во исполнение желания Рамы, Лакшмана, сокрушающий сонмы врагов, вступил в прекрасный город Кишкиндху, раскинувшийся в пещерах. Увидев приближающегося Лакшману, который тяжело дышал от гнева, огромного роста, могучие обезьяны, охранявшие ворота, почтительно сложили ладони и не осмелились преградить ему путь. Великий воин стал осматривать славный город, украшенный драгоценными камнями и цветочными гирляндами, сверкающий грудами драгоценностей. Просторные дома и храмы были полны народа, прилавки торговцев ломились от всех видом драгоценных камней, а воздух благоухал ароматом цветущих деревьев, полных сладчайших фруктов. Потомки богов и гандхарвов, обезьяны, населявшие этот удивительный город, и способные по желанию менять свой облик, носили божественные гирлянды и одежды, своей красотой умножая великолепие Кишкиндхи. Широкие дорогие благоухали ароматом сандала, алоэ и лотоса, к которым примешивался пьянящий запах маиреи и мадху. Лакшмана увидел величественные дворцы, высокие, как горы Виндхя и Меру, потоки чистой воды, протекавшие через город. Он осматривал обитель Ангады, Маинды, Двивиды, Гаваи, Гавакши, Гаджи, Шарабхи, Видхумати, Сампати, Сурьякши, Ханумана, вирабаху, Субаху и великодушных Налы, Кумуды, Сушены, Тары, Джамбавана, Дадхибактры, Нилы, Сунетры и Супаталы, которые жили там, словно на белых облаках, украшенных ароматными гирляндами, полных драгоценностей, зерна и красивых женщин. Великолепная и неприступная обитель царя обезьян, как дворец Махендры, стоял на белой скале и сверкал вознесшимися к небесам куполами, напоминавшими вершины горы Кайласа. Цветущие деревья, дарившие все богатство фруктов изысканного аромата и вкуса, напоминали голубые облака и манили прохладной тенью, небесными цветами и золотистыми фруктами. Доблестные обезьяны с оружием в руках охраняли великолепные ворота, золотые арки которых украшали пышные гирлянды. Могущественный Лакшмана без промедления вошел во дворец Сугривы, как солнце входит в огромное облако, и миновал семь внутренних дворов, полных удобных скамеек и повозок. Он увидел внутренние покои царя обезьян, изобилующие отделанными золотом и серебром лежанками с богатыми покрывалами и прекрасными сидениями. Сын Дашаратхи услышал сладкую мелодию и ритмичное пение под сопровождение струнных инструментов. В личных покоях Сугривы великодушный Лакшмана увидел множество благородных женщин, отличавшихся юностью и красотой, пышно одетых, с цветами в волосах, которые плели гирлянды. Он заметил также, что среди царских слуг не было плохо одетых. Счастливые и сытые, они всегда были готовы оказать служение своему повелителю. Звон женских браслетов и бряцанье поясов так смутил и разгневал доблестного Лакшману, что герой этот натянул свой лук, и дворец огласился звоном его тетивы. Доблестный Лакшмана, полный негодования за брата, отошел в угол и остановился в молчании, размышляя о том, что привело его во внутренние покои Сугривы. Услышав звук натянутой тетивы, Сугрива, царь обезьян, понял, что Лакшмана уже во дворце, и затрепетал всем телом, сидя на своем сверкающем троне. Он подумал: «Как говорил мне Ангада, наверняка, это Саумитри пришел сюда, заботясь о брате!» Нисколько не сомневаясь, Сугрива весь побледнел, сердце его было полно дурных предчувствий. Подбирая слова, царь обезьян обратился к прекрасной Таре:
— О женщина с чарующим лицом, что вызвало неудовольствие младшего брата Рамы, мягкого по природе? Почему он ведет себя, как безумный? Несомненно, этот лев среди людей не станет гневаться без причины. Подумай, может быть, мы невольно оскорбили его, и сейчас же выйди к нему. О прекрасная, своими сладкими речами успокой его. Увидев тебя, он перестанет гневаться, потому что великие воины не позволяют себе резкого обхождения с женщинами. Твои нежные речи утешат его, он справится со своим умом и чувствами, и тогда я предстану перед этим царевичем с огромными, как лепестки лотоса глазами, повергающего своих врагов. Слегка покачиваясь, с блестящими от выпитого вина глазами и распустившимся на поясе золотым шнурком, царственная Тара, скромно потупив взор, предстала перед Лакшманой. При виде супруги царя обезьян великий воин сдержал гнев в присутствии женщины и опустил голову, как подобает аскету. Чувствуя доброе расположение духа этого царевича и под воздействием вина Тара отбросила всякую застенчивость и обратилась к нему в качестве посредника, стараясь завоевать доверие:
— Чем вызван такой гнев, о сын царя? Кто ослушался твоего приказа? Какой безумец посмел приблизиться к сухому лесу, объятому пожаром? Мягкие речи Тары успокоили Лакшмана, и он отвечал с подчеркнутой вежливостью:
— Почему, отдавшись вожделению, супруг твой пренебрегает своим долгом и собственным благом? Ты, преданная ему, почему не придаешь этому значения? Он безразличен к делам царства, к нам и нашему недовольству. Окруженный
— О сын царя, сейчас не время для взаимных обвинений. Не гневайся на моего господина. В сердце он предан тебе, прости его безрассудство, о воин! О царевич, как добродетельный человек может негодовать на того, кто лишен добродетели? Кто из равных тебе давал волю гневу несмотря на свой добрый нрав? Мне известна причина неудовольствия доблестного союзника Сугривы, я знаю также, как много вы оба сделали для нас, и что мы в долгу перед вами. О лучший среди людей, конечно же человеку должно обуздать свои страсти. Я понимаю, в каком обществе Сугрива стал жертвой вожделения, послужившего причиной нынешней проволочки, которая вызвала твой гнев. Во власти желаний человек забывает о времени и месте, так же как и своем долге и праведности. Прости царя обезьян, который на мой взгляд без стыда отдался чувственным утехам и стал рабом страсти. Даже великие риши, преданные пути аскетизма, под влиянием страсти теряли контроль над собой. Стоит ли ждать, чтобы обезьяна, легкомысленная по природе, даже будучи царем, не стала рабом наслаждений? Мягкосердечная Ванари с озабоченным видом продолжала оправдывать мужа в глазах безгранично мужественного Лакшманы:
— О лучший среди людей, даже во власти страстей Сугрива тщательно готовился к предстоящему походу. Здесь собрались уже сотни, тысячи и миллионы доблестных обезьян, способных по желанию менять облик и обитающих на всех видах деревьев. Поэтому, пожалуйста, входи, о длиннорукий воин! Целомудренное поведение искреннего друга позволяет ему смотреть на чужих жен. По приглашению Тары и во исполнение поручения брата знаменитый герой, повергающий своих врагов, вступил во внутренние покои дворца царя обезьян. Там на золотом троне, покрытом богатой тканью он увидел Сугриву, сиявшего как солнце, украшенного божественными драгоценностями, прекрасного и величественного, как бог. В роскошных одеждах и гирляндах он выглядел, как Махендра. Со всех сторон его окружали женщины в коронах и драгоценностях, словно богини. Его красноватые глаза придавали ему сходство с Антакой. Золотистый Сугрива, крепко держа в объятьях жену свою Руму, сидел на великолепном троне, когда перед ним появился могущественный Саумитри с большими, как лепестки лотоса, глазами.
Глава 34. Лакшмана упрекает Сугриву
Увидев разгневанного Лакшману, этого неукротимого льва среди людей, Сугрива обеспокоился. Сын Дашаратхи тяжело дышал и пылал негодованием за брата. Царь обезьян поднялся и, покинув свой великолепный, как у Индры, золотой трон, с горящими глазами приблизился к царевичу Лакшмане и встал перед ним, как могучее дерево кальпа. Женщины во главе с Румой, словно сияющие звезды, окружили его. Лакшмана, полный гнева, обратился к Сугриве:
— Воистину великий благородный государь, сострадательный, обуздавший чувства, благодарный и верный обретает всемирную славу. Но монарх, чуждый праведности и справедливости, достоин презрения. Ложь в отношении коня приводит к смерти сотни коней, в отношении коровы — губит тысячу коров, но ложь по отношению к человеку губит лжеца и весь его род. Неблагодарный негодяй, приближая свой конец, не желает воздать за оказанную услугу и становится повинен в гибели всего живого, о царь плавагов. Это изрек Брахма, видя неблагодарность. Весь мир знает эту истину, о Плавамгама. Убийца коровы, пьяница, вор или неверный своему обету могут искупить свой грех, но нет прощенья неблагодарному. В тебе нет и капли благородства, ты — лживый и неблагодарный негодяй, о Сугрива, потому что, получив от Рамы желаемое, ты ничем не отплатил ему. Разве ты не должен теперь сделать все, что в твоих силах, чтобы найти Ситу? Рама не знал, что ты, отдавшийся радостям семейной жизни и неверный своему слову, змея, квакающая как лягушка. Из сострадания к тебе, о злобный негодяй, великодушный Рама дал тебе возможность править царством обезьян. Ты не хочешь признавать блага, дарованные тебе великодушным Рамой, и поэтому пронзенный моей острой стрелой отправишься вслед за Бали. Путь смерти, которым отправился твой брат, еще открыт! Почитай свое слово, о Сугрива, а иначе ты последуешь за Бали! Ты безмятежен и счастлив, не понимая нависшей над твоей головой опасности, потому что еще не видел, как царевич Икшваку выпускает свои разящие стрелы!
Глава 35. Тара защищает Сугриву
Тара с прекрасным, как луна, лицом отвечала на гневные слова Лакшманы:
— О Лакшмана, царь обезьян не достоин слушать такие резкие слова, особенно из твоих уст. Сугрива чужд неблагодарности или лжи, его не за что осуждать, о герой, он никогда не произносил лжи и не был обманщиком! Доблестная обезьяна Сугрива не забыл о поддержке, оказанной ему Рамой на поле битвы, тем более что никто иной не смог бы этого сделать. С помощью великодушного Рамы Сугрива возродил свою славу, вернул себе прочную власть над царством обезьян, а также Руму и меня, о сокрушитель врагов! После жестоких бедствий он вкусил величайших наслаждений и не заметил, что настало время исполнить свое обещание, как это было со старым Вишвамитрой. В течение десяти лет этот добродетельный мудрец был привязан к нимфе Гхритачи и не заметил, как пролетело время. Сугрива долгое время не знал наслаждений и отдыха, был изнурен лишениями, о Лакшмана, и потому Рама должен простить его. И ты, о Лакшмана, не разобравшись, не должен давать волю своему гневу, подобно низкому человеку. Такие добродетельные люди, как ты, о лев среди людей, сдерживают порыв беспричинного гнева. Я смиренно молю тебя за Сугриву, не поддавайся горю, породившему в тебе этот гнев. Я твердо убеждена, что Сугрива готов отречься от Румы, Ангады, меня, царства, богатства, зерна и стад во имя Рамы. Сразив мерзкого демона Равану, Сугрива вернет Раме его супругу Ситу, как луна встречается со звездой Рохини. На Ланке живут сони, тысячи и миллионы непобедимых демонов, по желанию меняющих облик. Не уничтожив этих отвратительных созданий, невозможно победить Равану, который похитил Маитхили. Без поддержки своей армии Сугрива не сможет одолеть тех демонов ужасных злодеяний, о Лакшмана. Это было мнение Бали, находчивого и опытного царя обезьян. Не зная, о чем идет речь, я слышала это из его уст. Чтобы помочь тебе, Сугрива со всей земли созвал самых лучших обезьян. Ожидая этих доблестных и могущественных воинов, избранных обеспечить успех походу Рамы, наш царь до сего дня не покинул своего города. О Лакшмана, не так давно Сугрива мудро приказал этим обезьянам явиться в Кишкиндху. Тысячи и миллионы медведей, сотни голангулов и бесчисленные коти обезьян, полных сил, сегодня предстанут перед тобой. Поэтому, о победитель своих врагов, обуздай свой гнев. Видя твое лицо, искаженное от гнева, и пылающие глаза, жены тех доблестных обезьян, лишившись покоя, трепещут от страха, как это было в час гибели Бали.