Рамаяна
Шрифт:
— Какое благо надеялся ты обрести, стреляя мне в спину? Ты нанес мне смертельную рану, когда я сражался с другим противником! Добродетельный Рама славится своим благородством, щедростью и доблестью. Он сострадателен, предан благу всего живого, верен долгу, милостивый, всемогущий, сведущий в правилах поведения и аскетизме — весь мир поет тебе славу за твои заслуги! Невозмутимость, снисходительность, щедрость, целеустремленность, доброжелательность и героизм отличают праведных царей, о Рама, они избегают совершать злодеяния. Помня об этих добродетелях и веря, что ты обладаешь ими, я вышел сражаться с Сугривой. Даже не зная тебя, я был убежден: «Пока я, полный гнева, сражаюсь с другим противником, он не нападет на меня». Теперь я вижу, что ты злобное создание с личиной благочестия, как колодец, поросший травой, у тебя нет ни капли веры, ты творишь зло. С виду добродетельный и честный ты в действительности негодяй, как огонь, сокрытый пеплом, но я узнал тебя под маской добродетели. Я никогда не разорял твоих земель, города, не наносил тебе оскорбления. Почему же ты убил меня, невинного, питающегося лишь фруктами и кореньями, обезьяну, живущую в лесу, которая никогда не искала битвы с тобой, но сражалась с другим противником? Ты — сын царя, с виду добрый, вызывающий доверие, но что еще страшнее — ты носишь личину святости! Кто среди воинского сословия, познав добро и зло, облачившись в одежды праведного человека, совершит такое злодеяние? Ты родился в династии Рагху и все прославляют твои добродетели, как же ты в одеждах аскета оказался здесь? Хладнокровие, великодушие, воздержанность, справедливость, щедрость , верность и мужественность отличают царя, о Рама, а также отпущение заслуженного наказания. Мы живем в лесу, о Рама,
Непозволительно благородным облачаться в мою шкуру или есть мое мясо, если они следуют традициям. Только пять видов животный, у которых по пять когтей на каждой лапе дозволены в пищу брахманам или воинам, которые питаются мясом, о Рама. Это дикобраз, еж, черепаха, заяц и игуана. О Рама, достойный человек не притронется к моей шкуре, костям или мясу! Увы! Я не послушался Тару дальновидную и благоразумную, которая дала мне добрый совет, безрассудный, во власти судьбы, я пренебрег ее словами. О Какутстха, подобно добродетельной женщине, вышедшей замуж за безбожника, земля осталась без защитника, имея тебя своим царем. Как мог ты родиться у великодушного Дашаратхи, лживый, вредный, с злым сердцем, вероломный? Выйдя из себя, поправ закон добродетели и справедливости, могучий как слон Рама, сразил меня. Опустившийся до такой подлости, осуждаемый мудрыми, что ты скажешь, представ перед ними? Я не вижу, чтобы ты проявлял такую же доблесть в борьбе со злом, какую явил сейчас, сражаясь с теми, кто никогда не был тебе врагом. Если бы ты сразился со мной в открытом бою, о царевич, ты бы встретил свою смерть. Ты сразил меня, еще не ведавшего поражения, когда я не знал о твоем присутствии, как змея укусившая спящего человека. Ты орудие зла. Ты убил меня, чтобы доставить удовольствие Сугриве. Если бы ты раскрыл мне свою цель, в тот же день я бы вернул тебе Ситу, и более того, повергнув Равану в сражении, я бы отдал твоей власти этого злобного похитителя. Я бы привел тебе Ситу даже со дна моря или из ада, подобно Вишну, который вырвал Веды из рук похитившего их Хаягривы. Сугрива мог законно занять трон после моей смерти, но сейчас он добыл его превратным путем, поскольку ты выпустил стрелу мне в спину. Смерть неизбежна в этом мире, чтобы я скорбел о ней, но как ты объяснишь свое поведение по отношению ко мне? Так говорил царь обезьян с пронзенной грудью и исказившимися чертами, глядя на сияющего как солнце Раму.
Глава 18. Рама отвечает Бали
С осуждением и резкостью в голосе говорил с Рамой смертельно раненный Бали, и речи его были продиктованы чувством долга и несбывшимися надеждами. Словно погасшее солнце, иссякшее облако или истлевший огонь, знаменитый царь обезьян, справедливый и рассудительный сурово поносил Раму, который обратился к нему с такими словами:
— О Бали, почему ты ругаешь меня как ребенок, тебе неведомы исполнение долга, польза и общественные нормы? Не посоветовавшись со старшими, которые испытывают уважение к брахманам, в своем обезьяньем безрассудстве, ты осмелился обратиться ко мне подобным образом, хотя я благожелательно расположен к тебе. Эти земли принадлежат роду Икшваку вместе с горами, лесами и реками вместе с населяющими их животными, птицами, людьми. Ими правит добродетельный Бхарата, верный долгу и постигший закон, праведными способами добывающий богатства и по праву наслаждающийся властью, всегда наказывающий злодеев и вознаграждающий добродетельных. Царь призван совершенствоваться в управлении государством, он должен утвердиться в добродетели, быть доблестным и правильно оценивать время, место и сложившиеся обстоятельства. Мы, другие царевичи, исполняем его праведные приказы и обходим всю землю, желая поддержать закон. Кто осмелится сотворить несправедливость, когда миром правит всегда беспристрастный Бхарата, лев среди людей? Исполняя свой высший долг и послушные воле Бхараты, мы законно положили конец греху. Ты попрал справедливость, и вел себя предосудительно, страсть вела тебя, и ты сошел с пути праведных царей. Человек, идущий путем добродетели, относится к старшему брату, отцу или учителю, наставляющему в мудрости, одинаково почтительно. Праведность требует, чтобы к младшему брату, сыну или добродетельному ученику относились как к родным детям. Даже для добродетельных долг — это святое, ему не легко следовать, и лишь душа, пребывающая в сердце, знает что истинно. О беспечная обезьяна, тебя окружают безответственные советники, не владеющие собой. Чему ты мог научиться у них, когда один слепец ведет другого? Я говорю с тобой откровенно. Ты не имеешь право упрекать меня за мой гнев. Узнай теперь, почему я сразил тебя. Ты вел себя вопреки духовного закона. При живом Сугриве вступил в супружеские отношения с Румой, твоей невесткой. О негодяй, в угоду своей страсти, ты попрал закон праведности и, поскольку ты был непочтителен с женою брата, возмездие настигло тебя. Я не вижу иного пути остановить того, кто поступает вопреки интересам своих подданных, не следует закону, но нарушает его, о царь обезьян! Будучи воином знаменитого рода, я не в силах терпеть твоих злодеяний. Человек, охваченный похотью к дочери, сестре или невестке, карается смертью. Это закон! Поскольку Бхарата является верховным монархом, мы исполняем его волю. Можешь ли ты, преступив закон, избежать наказания? Царь справедливо наказывает преступника. Бхарата пытается пресечь распущенность, и мы, исполняя его волю, призваны установить справедливость среди тех, кто подобно тебе преступил закон, о царь обезьян. Сугрива, мой друг, такой же как и Лакшмана. Он заключил со мной дружественный союз, чтобы вернуть свою жену и царство. Я дал слово в присутствии его советников. Как человек, подобный мне, откажется от принятых обязательств? По всем этим законным причинам ты сам можешь оценить, заслуженно ли ты наказан. Это полностью справедливо, ты вынужден будешь признать, и более того, человек должен помочь другу, который верен долгу. Ты бы поступил также, если бы следовал закону. Два стиха Ману целиком посвящены этим правилам поведения, и, постигшие закон, хорошо знают их. Я верен им. «Люди, совершившие ошибку и подвергшиеся наказанию, наложенному царем, полностью смывают с себя это пятно и возносятся на небеса, подобно добродетельным людям, совершавшим благожелательные поступки. Вор может быть наказан или прощен, но царь, не пресекший порок, принимает на себя его вину». Мой достойный предок Мандхата вынужден был пострадать за грех монаха , подобный твоему, который он простил. Другие монархи тоже по глупости совершали ошибки, но они подвергали себя суровой аскезе. Только таким путем можно обуздать страсть. Но довольно взаимных обвинений! Духовный закон приговорил тебя к смерти, о лев среди обезьян, мы действуем не из личных порывов. Услышь еще одну причину, о доблестный тур среди обезьян. Осознав ее глубокий смысл, ты больше не будешь упрекать меня. Я действовал не из прихоти, поспешности или в гневе. В ловушки, сети и петли всех видов, открытые взору или спрятанные, попадаются бесчисленные дикие животные, когда разбегаются в страхе или безбоязненно наступают в них. Охотники, питающиеся плотью, безжалостно преследуют свою обезумевшую от страха жертву, целясь ей в спину, и можно ли их осуждать за это? В этом мире даже царственные риши, верные своему долгу, развлекаются охотой. Вот почему одной стрелой я убил тебя, когда ты сражался со своим братом, о обезьяна. Неважно, вступил бы ты со мной в сражение или нет, поскольку ты не более чем обезьяна. Несомненно есть цари, которые живут по неписанным законам и счастливы в жизни, о лучший из обезьян! Не следует их упрекать, непочтительно к ним обращаться или пренебрегать ими. Это боги, принявшие человеческий облик и живущие на земле. Но ты, нарушая закон, одержимый гневом, оскорбил меня, твердо устанавливающего традиции моих предков. С глубокой
— Конечно же, о лучший среди людей, ты изрек истину! Обычному смертному непозволительно возражать выдающейся личности. В силу невежества я был непочтителен с тобой. Не держи зла против меня, о Рагхава, ты постиг суть вещей и предан всеобщему благу. В чистоте своей не потревоженной мысли ты ясно видишь связь причины и следствия. О Рама справедливых речей, верный долгу, даруй мне освобождение, падшему, преступившему закон. Бали душили рыдания, он стонал, с трудом выговаривая слова, глаза его были прикованы к Раме, он напоминал слона, тонущего в болоте. — Я не беспокоюсь о себе, Таре или моих родственниках, но меня волнует судьба моего добродетельного сына Ангады, украшенного золотыми браслетами. Потеряв меня, несчастный мальчик, с детства взлелеянный в любви и радости, будет изнывать от горя, словно высохшее озеро. Он еще совсем юн и не зрел. Это мой единственный сын, он очень дорог мне. Его мать Тара, о Рама. Прошу, покровительствуй могущественному Ангаде. Яви свою безграничную доброту Сугриве и Ангаде, стань их защитником и наставником, о постигший законы праведности. Заботься о Сугриве и Ангаде, как о Бхарате и Лакшмане. Смотри, чтобы Сугрива не вымещал на дальновидной Таре обиды за совершенные мною грехи, или был неуважителен к ней. Пусть он правит царством под твоей защитой, прислушиваясь к твоим советам, он будет счастлив, как на земле так и на небесах. Я же не внял совету Тары и, желая принять смерть от твоей руки, вступил в сражение с моим братом Сугривой. Усмиривший свой, дух царь обезьян замолчал. Рама стал утешать Бали, который еще пребывал в полном сознании и разговаривал с ним слабым голосом. Объясняя суть духовной и мирской мудрости, он сказал:
— Не беспокойся о нас или о себе, о лучший из обезьян. Нам известен наш долг, особенно в том, что так заботит тебя. Тот, кто наказывает виновника, и несущий наказание, связаны законом причины и следствия, и потому избегают греха. Преисполненные благодарности за наказание, которое освобождает от всех пороков, они такой ценой возрождают былую безукоризненную чистоту. Отбрось горе, смущение и страх, которыми полно твое сердце. Тебе не избежать судьбы, о царь обезьян. Ангада будет для меня или для Сугривы таким же родным сыном, каким был для тебя. Не сомневайся! Великодушный Рама, бесстрашный в бою говорил мягко и милостиво, слова его были праведны, и Бали, житель лесов, смиренно отвечал:
— Мой разум помутился, когда ты сразил меня стрелой, я оскорбил тебя, не ведая, что творю, о повелитель, доблестью равный Махендре! Будь доволен и прости меня, о истинный правитель обезьян!
Глава 19. Горе Тары
Могущественный царь обезьян, лежащий на земле с пронзенной грудью, больше не отвечал на рассудительные слова Рамы. Раздавленный скалами, разбитый деревьями, которые Сугрива обрушивал на него, пронзенный стрелой Рамы, в преддверии смерти потерял сознание. Тара, услышав горестную весть, что Бали сражен стрелой Рамы в битве и умирает, с тяжелым сердцем поспешила выйти из пещеры в скале вместе со своим сыном. Однако обезьяны, сопровождавшие Ангаду, в страхе бросились бежать, увидев Раму с луком в руках. Глядя на разбегающихся в ужасе обезьян, словно Рама уже выпустил в них свои стрелы, и напоминающих ланей, которые потеряли своего вожака, Тара собрала их, подавив в сердце горе, и сказала:
— О обезьяны, вы слуги великого монарха, почему же вы бежите, позабыв обо всем на свете? Разве не из-за трона пал Бали, сраженный своим злобным братом? Рама издали выпустил свою разящую стрелу! Обезьяны, которые могли по своей воле менять облик, в один голос достойно отвечали супруге Бали:
— О Тара, мать живого сына, возвращайся домой и защити Ангаду! Смерть в облике Рамы сразила Бали и унесла его прочь. Бали пал под градом деревьев и скал, стрелы, подобные молнии, сразили его. Увидев поверженным этого льва среди обезьян, могуществом не уступающего Индре, вся армия обезьян обратилась в бегство. Пусть воины защитят город и возведут Ангаду на трон! Обезьяны будут послушны сыну Бали, который займет его место. Если это не встретит твоего одобрения, о прекрасная женщина, тогда обезьянам придется искать другую неприступную обитель. У одних жителей леса нет жен, а другие женаты, но мы боимся тех, кто подобно Сугриве, лишился своих жен, но продолжает жаждать их. Тара с достоинством отвечала:
— Поскольку муж мой, лев среди обезьян, умирает, к чему мне сын или все царство? Я буду искать прибежища у стоп великодушного героя, которого Рама убил одной стрелой! С этими словами, охваченная горем, обеими руками бия себя в грудь и по голове, она бросилась к Бали и скоро увидела своего господина, распростертого на земле, лучшего воина среди обезьян, который никогда не показывал спины в бою. Срывавший огромные горы, подобно Индре, насылающему яростные молнии в бурю, ревевший, словно великая гряда грозовых облаков, доблестью равный Индре, теперь этот герой с пронзенной грудью лежал на земле, подобно вожаку антилоп, ставшему жертвой тигра, или тайному жертвеннику, который Супарна забросил вместе со стягами и алтарями из-за змеи. Неожиданно Тара увидела могущественного Раму, который, опираясь на свой лук, стоял вместе со своим младшим братом и братом ее господина. Вне себя от горя она приблизилась к мужу, который лежал на поле боя, и упала наземь. Через мгновенье она поднялась, словно очнувшись от сна. Увидев своего господина со смертельной петлей на шее, Тара с рыданиями в голосе закричала:
— О царь! Ее сиротский душераздирающий вопль и появление Ангады глубоко тронули Сугриву.
Глава 20. Плач Тары
Верная супруга Бали, с прекрасным как луна лицом, склонилась над своим господином, который лежал на земле с пронзенной грудью и обняла его. Глядя на Бали, который походил на раненного слона, могучего как огромная гора или вырванное с корнем дерево, Тара дала волю своей скорби и запричитала:
— О доблестный воин! О герой! О лучший среди обезьян! Из-за моей недавней назойливости сейчас ты не хочешь говорить со мной! Поднимись, о лев среди обезьян, и взойди на мягкое ложе! Великие монархи, подобные тебе не спят на голой земле. Или земля тебе стала дороже всех, если даже умирая, ты не покидаешь ее и пренебрегаешь мной? Нет сомнений, о воин, что благодаря своим великим подвигам, ты создашь в раю другую, еще более славную Кишкиндху! Счастью, которое мы однажды вкусили в лесах и ароматных беседках, теперь пришел конец. Я лишилась всех радостей и надежд и погрузилась в океан печали, потому что ты, о царь царей, навеки покинул меня. Мое сердце, должно быть, сделано из камня, если, видя тебя распростертым на земле, оно не разорвалось еще на тысячи кусков от горя. Ты похитил супругу Сугривы, а его изгнал в лес. Сейчас ты искупаешь вину за этот двойной грех, о царь обезьян! Желая тебе блага, я обращала к тебе бесполезные упреки. Стремясь служить тебе, я дала мудрый совет, о Индра среди обезьян! Теперь, о горделивый повелитель, обманутый юной и соблазнительной красотой небесных апсар, ты волнуешь их сердца. Неумолимая судьба положила сегодня конец твоей жизни. Недосягаемый и непобедимый для Сугривы, сегодня ты покорился его власти! Без причины сразив Бали, занятого в другом сражении, Какутстха не испытывает раскаяния, хотя поступок его достоин порицания. Отныне мне, лишившейся поддержки, не ведающей ничего кроме печали, несчастной, выпала вдовья доля. Что ждет Ангаду, которому я отдала всю свою нежность, доблестному юному царевичу, привыкшему к роскоши? Теперь он будет жить на милости своего дяди, который пылает гневом против нас! О мой возлюбленный сын, взгляни еще раз на своего добродетельного отца! Скоро ты навеки простишься с ним! И ты, о радость нашего сына, дай ему совет, обними напоследок, прежде чем ты отправишься в свой последний путь! Несомненно, Рама совершил великий подвиг, сразив тебя, но он не понесет наказания, потому что исполнял волю Сугривы. О Сугрива, ликуй, без помех наслаждайся со своей женой Румой, правь царством, твой брат, твой неизменный противник, умирает от смертельной раны. Но ты, о мой возлюбленный, почему ты не отвечаешь на мои стенания? Взгляни, многочисленные прекрасные жены окружают тебя, о царь обезьян. Слушая причитания Тары, те несчастные женщины, прижимая к себе Ангаду, жалобно плакали, оглашая своими воплями лес. Тара вновь заговорила:
— О герой с могучими руками, унизанными браслетами, как можешь ты покинуть Ангаду, не уступающего тебе в добродетели, целеустремленного и прекрасного, и отправиться в свой последний путь? Если я случайно оскорбила тебя, о длиннорукий герой, прости меня! О глава обезьяньего рода, я кладу голову к твоим стопам! Тара и другие царицы горестно оплакивали своего мужа. Необычайной красоты женщина решила умереть голодной смертью, лежа на земле, близ Бали.
Глава 21. Речь Ханумана