Ранчо одиноких сердец

Сэйдж Лайла

Я почти не сомневался, что именно в этой хижине Густ потерял девственность. Впрочем, эти мысли стоит держать при себе.

Эмми наклонилась и поставила коробку на пол возле кровати. Не удержавшись, я окинул взглядом ее задницу в форме сердечка, обтянутую крошечными шортиками.

Мне прямая дорога в ад.

– Поставь где-нибудь, – проговорила Эмми, даже не подозревая, что всего полсекунды назад я таращился на ее задницу.

– Что в нем, черт возьми? – поинтересовался я, опуская ящик на пол возле двери. –

Камни?

Эмми чуть заметно улыбнулась, и я вдруг ощутил такую радость, будто только что выиграл в лотерею.

«Какого хрена со мной творится?»

– Почти, – сообщила она. – Книги. Ты когда-нибудь читал хоть одну?

– Очень смешно.

– Извини, я знаю, что тебе трудно обсуждать свою неграмотность. – Ее улыбка стала шире. Что ж, если насмешки надо мной доставляют ей такую радость, я готов терпеть их в любое время.

– Система государственных школ Вайоминга меня подвела, как и бесчисленное множество прочих людей, – ответил я.

– Зачем винить школу, если ты туда даже не ходил?

– Я ходил в школу, – запротестовал я, хотя вообще-то Эмми была права.

– Игра в футбол и выпивка на школьной парковке не в счет.

Господи, что за улыбка.

«Утрись, Кенни, – подумал я, вспомнив, как Эмми улыбалась ему прошлым вечером. – Посмотри, придурок, кому она улыбается сейчас».

– Черт, ты меня раскусила, – признал я. Да, Эмми не ошиблась. И все же школу я закончил.

– Кстати, спасибо, что сдал меня Густу, – заметила она. Вполне беззаботно.

Похоже, Эмми не слишком на меня злилась, нет, я сам досадовал на себя за свой длинный язык. Нет, в гневе младшая Райдер выглядела совсем иначе. Сейчас же она излучала спокойствие и казалась расслабленной. Здорово, что рядом со мной Эмми не чувствует никакого напряжения.

– Впрочем, ты мог бы не упоминать о Кенни, – продолжила она. – Моего неожиданного приезда и так хватило, чтобы у Густа на лбу вздулась пресловутая вена.

«Гребаный Кенни».

– Ты… – начал я, вновь осторожно подбирая слова. Рядом с Эмми приходилось следить за тем, что я говорю. – Хорошо провела время после того, как вечером ушла из бара?

«Вполне ровный вопрос».

Эмми рассмеялась.

– Надо же, Густ послал тебя ко мне с расспросами! – фыркнула она. «Да-да, именно Густ хотел об этом знать». – Кенни подвез нас до дома Тедди. Ты, наверное, заметил, что мы с ней вчера выпили.

Подвез к Тедди? Эмми не поехала к нему домой? Между ними ничего не было?

Меня охватило облегчение. Конечно, просто потому, что я не хотел вновь видеть страдания младшей сестры лучшего друга. Здесь я не кривил душой. Просто недоговаривал.

– Ты так громко и страстно исполняла Islands in the Stream, что трудно было не заметить, – пожал плечами я.

И тут же перед мысленным взором промелькнула картина, как Тедди отпихнула в сторону солиста группы и вытащила подругу на

сцену.

– О боже. – Эмми провела рукой по лицу. – А я и забыла…

– Честно говоря, у тебя отлично получилось. Если возьмешь пару уроков пения, я дам вам с Тедди возможность выступать, – пошутил я.

Эмми вновь направилась к пикапу за вещами, и я пошел следом.

– Значит, это правда? – бросила она через плечо.

– Ты о чем? – поинтересовался я.

– Что ты владеешь «Сапогом дьявола».

– Да.

– И как так вышло?

Историю о том, как бар попал в мои руки, невозможно было рассказать, не упомянув при этом Джимми. Я немного помолчал, внутренне готовясь к знакомой боли, которая поселялась у меня в груди всякий раз, когда речь заходила о нем.

– Ты помнишь пьяницу Джимми?

– Твоего отца? Да, помню. – Эмми, похоже, смутилась. Вполне понятная реакция.

– Оказалось, все это время «Сапог дьявола» принадлежал ему. А после смерти он оставил бар мне.

По правде говоря, мне не нравилось говорить о Джимми. Не потому, что я считал его плохим человеком. Просто отец из него не вышел. И хотя боль немного притупилась, она по-прежнему саднила где-то внутри.

Сколько бы лет ни прошло, я никогда не смогу полностью смириться с тем, что не нужен был отцу. Мы жили с ним в одном городе, и я видел его, может, раз в год, а когда достаточно подрос и обзавелся поддельным удостоверением личности, чтобы пустили в «Сапог дьявола», частенько находил его на обычном месте в баре. Иногда отец разговаривал со мной, иногда нет. Понятия не имею, почему он оставил мне этот бар и все, что с ним связано.

– Признаться, я вообще не думала, что у «Сапога дьявола» был владелец, – сказала Эмми и повернулась, чтобы взять другую коробку. – Ну понятно, что в какой-то момент этот бар был чьей-то собственностью, но он уже так давно существует, что превратился в некое подобие общественного достояния.

– Честно говоря, судя по учетным книгам, у бара до меня будто вовсе не было владельца. Записи велись кошмарно.

Джимми угробил бар. Стыдно признавать, но когда я понял, какой ущерб понес из-за него бизнес за все эти годы, то отчасти даже обрадовался, что отец плевать хотел не только на меня одного. Впрочем, о баре он все-таки заботился больше, чем о родном сыне.

Мы с Эмми отнесли еще по коробке в хижину, которая постепенно заполнялась ее вещами.

– Вряд ли я говорила тебе… – начала Эмми. – Мне жаль, что твой отец умер. Тяжело скорбеть о том, кого ты никогда по-настоящему не знал. Это сбивает с толку.

У меня в груди вновь возникло странное чувство. Мама Эмми умерла, когда малышке не исполнилось и года. Несчастный случай во время верховой езды.

– Спасибо, я ценю твои слова, – кивнул я. – Джимми оставил мне то единственное, что для него хоть что-то значило.