Ранчо
Шрифт:
– А ты? – встревожено спросил он, чувствуя ее нежелание поддерживать разговор и гадая, в чем причина.
– Каждый день катаемся верхом. Тут необыкновенно красиво. Никогда не видела настолько чудесных мест. Горы Титон – это нечто потрясающее.
– Как подруги?
Откуда этот внезапный интерес? Она ломала голову и не находила ответа.
– Отлично. – Она не стала ничего говорить о Зое. – Сейчас ждут меня в ресторане.
Ни слова ни о танцах, ни о Зоиной болезни. Ей ничем не хотелось с ним делиться.
– Что ж, не стану больше тебя задерживать. Передай им от меня привет.
Она
– Стью... Я по тебе скучаю...
Вдруг наступила тишина, которой, казалось, не будет конца.
Зачем он произнес эти слова? После целого года молчания и боли – зачем? Может быть, он ощущает свою вину, сожалеет об утраченном? Она не хотела продолжать разговор.
Все: возврата нет!
Ей вдруг показалось по его интонации, что он выпил лишнего! Это так на него не похоже, но глухая ночь и одиночество кого угодно заставят махнуть рукой на привычки...
– Смотри не перетрудись, – только и сказала Мэри Стюарт. Месяц назад, полгода или тем более год она бы назвала себя бездушным чудовищем. Сейчас же ничего не почувствовала, простившись и повесив трубку. Ее ждали подруги и вкусный ужин.
Танцевальный вечер оказался еще веселее, чем они предполагали. На него явились все гости, даже Зоя, обмотанная синей кашемировой шалью. В платье из замши и чудесных бирюзовых серьгах она выглядела красавицей. Некоторые гостьи были в коротких юбочках, разлетавшихся в танце. Таня смотрелась, как всегда, великолепно в белом кружевном платье викторианского покроя, придававшем ей одновременно невинный и невыносимо соблазнительный вид. Увидев ее. Гордон едва устоял на ногах. На нем были джинсы и ковбойская рубаха, черная ковбойская шляпа, и такого же цвета сапоги. Таня поспешила сравнить его с ковбоем из кинофильма, и он гордо приосанился.
Шарлотта Коллинз предложила Гордону исполнить тустеп с кем-нибудь из гостей: недаром он являлся обладателем нескольких призов за исполнение тустепа.
– Гордон у нас первый не только на родео, хотя сам никогда в этом не признается! – провозгласила хозяйка.
Эта мудрая и с хитрецой пожилая женщина не спускала заботливого, почти материнского взгляда с Зои, смирно сидевшей на кушетке. Та еще не накопила сил для танца и довольствовалась беседой с Джоном Кронером, тоже приглашенным на вечер. Шарлотта часто направляла ему подобные приглашения. На этот раз он явился ради удовольствия пообщаться лишний раз с Зоей.
– Кто-нибудь из присутствующих умеет танцевать тустеп? – обратилась Шарлотта к публике.
Гордон выступил вперед. Несколько человек неуверенно подняли руки. Таня тоже не удержалась.
– И я! Только я не делала этого с четырнадцати лет! – воскликнула она.
– Вот и отлично! – Шарлотта улыбнулась гостям. – У нас тут девушка из Техаса желает попытаться.
Можно было подумать, что она заручилась Таниным согласием. Гости радостно зааплодировали, приготовившись лицезреть популярную певицу в танце.
– Боюсь, опозорюсь, – ответила Таня со смехом. – И вас опозорю, – добавила она, обращаясь к шагнувшему к ней Гордону.
Однако соблазн станцевать с ним был слишком велик,
– Настоящая техасская индюшка! – грубоватым шепотом пошутил он, улыбаясь до ушей. – Ты заткнула меня за пояс! Можешь больше не твердить, что никогда прежде не танцевала этот танец.
– Почти никогда, – ответила она ему также шепотом. Танец возобновился, их примеру последовали другие пары.
У остальных получалось не в пример хуже, многие отчаянно сбивались. Таня и Гордон станцевали еще четыре раза, после чего он стал менять партнерш, превратившись в опытного наставника. Под конец он вернулся к ней, и они исполнили заключительный танец. И танцоры, и публика получили огромное удовольствие. Зрители были без ума от Тани, но не решались к ней приставать. Большее, на что они отваживались в ее присутствии, – это восторженный шепот. К ней привыкли, и она чувствовала себя на ранчо, как дома, даже лучше, особенно в обществе Гордона.
Когда отыграла музыка, ковбои, в том числе Гордон, стали запросто общаться с гостями. После пяти дней отдыха все успели подружиться; кое у кого возникла не просто дружба, а сильная привязанность, хотя никто, кроме Тани и Гордона, не мог бы похвастаться настоящим романом. К их облегчению, никто вокруг не подозревал о силе их чувств.
– Я отлично позабавился, – произнес он с улыбкой. Она смотрела на него глазами, полными восторга и веселья.
– И я. Вы прекрасный танцор, мистер Уошбоу!
– Благодарю, мэм, – сказал он с техасским акцентом и отвесил низкий поклон.
На их смех поспешила Шарлотта Коллинз.
– Вам самое место на конкурсе на ярмарке штата! – сообщила она с широкой улыбкой. – Этот танец надо танцевать либо хорошо, либо вообще никак.
– Боюсь, я неважно двигаюсь, – скромно молвила Таня.
В действительности они с Бобби Джо когда-то не пропускали ни одного танцевального конкурса и во всех выходили победителями.
– Все в порядке? – спросила Шарлотта, имея в виду Зоино здоровье. Джон Кронер не открыл ей, чем больна рыжая гостья, ограничившись сообщением, что состояние тяжелое. Хозяйка не находила себе места от волнения. – Сегодня доктор Филлипс выглядит гораздо лучше.
Конечно, Зоя еще оставалась бледной и, несмотря на свое оживление, была очень слаба.
– Сегодня вечером она буквально ожила, – ответила Таня.
Ее беспокойство несколько ослабло, хотя Зоя продолжала вызывать у нее огромную жалость. Стоило отойти чуть в сторону – и становилось особенно заметно, как подруга худа и бледна, правда, при разговоре Зоя проявляла такую живость, что ее болезнь была почти незаметна.
– Как я погляжу, завтра вы снова отправляетесь на родео, – сказала Шарлотта Тане. (Перед ужином подруги заказали себе билеты.) – Опять собираетесь петь? После прошлого раза только о вас и говорят.