Рандеву с водяным
Шрифт:
— Да, проводим с удовольствием, — обрадовалась я.
И я поспешила прочь от аквариума, решив, что если рыбки сейчас начнут дохнуть от недостатка какого-нибудь элемента, необходимого им для нормальной жизнедеятельности, так хоть видеть этого я не буду. Выйдя из дома, Светлана Игоревна неожиданно попросила нас:
— Отвезите меня обратно в больницу.
— Зачем? — удивилась Мариша. — Разве мы едем не к вам читать письмо, которое оставили вам ваши дочери?
— Можете съездить без меня, — ответила женщина. — Я по телефону предупрежу нашу домработницу,
В общем-то, в ее словах был свой резон. Поэтому мы отвезли ее к больнице, а сами направились домой к Цветиковым. Жили они на набережной реки Карповки. То есть в престижной части Петроградской стороны. Дом, в котором они жили, тоже недавно подвергался реконструкции. Дверь в дом была закрыта на кодовый замок, кроме того, внизу сидела вахтерша. Но о нашем появлении она уже знала. И пропустила без слов.
— К Цветиковым — это третий этаж, — вежливо проинформировала она нас. — Можете воспользоваться лифтом.
Но мы с Маришей предпочли подняться пешком. Лестница была выложена мрамором, старинные перила очищены от старой краски и покрыты свежей белой эмалью. Вдобавок на стенах сохранилась старинная мозаика, отреставрированная новыми мастерами. И на каждом этаже стояли цветы и зеленые растения в деревянных кадках. В общем-то, ничего особенного, если вдуматься, но чистота приятно радовала глаз.
На третьем этаже было всего две двери. И на пороге одной из них уже стояла пожилая седовласая женщина в накрахмаленном клетчатом фартуке. Наверное, в молодости женщина была необыкновенно хороша собой. Даже сейчас можно было заметить следы былой красоты. Темные брови над огромными карими глазами поднимались ровными дугами. Нос сохранил почти классическую форму, а форма рта и сейчас указывала на то, что в молодости его обладательница любила посмеяться.
— Проходите! — пригласила нас женщина. — Я — Катерина Николаевна. Домоправительница и домработница. Все в одном лице. Светлана Игоревна уже позвонила мне насчет вашего появления.
Мы прошли в ослепительно чистую прихожую и остановились. Все стены в прихожей были облицованы зеркалами. Пол выложен кафелем, очень скользким на вид. Мы просто боялись сделать шаг, чтобы неловким движением не разбить одно из зеркал.
— Вот тапочки, — гостеприимно предложила нам Катерина Николаевна, доставая из одного зеркального шкафа вполне обычные мягкие тапочки.
Мы с Маришей сменили обувь, положили на столик свои куртки и осторожно прошли дальше, следом за Катериной Николаевной.
— Неужели Свете повезло наконец! — говорила домоправительница, двигаясь по коридору.
— Простите? — не поняли мы. — В чем же везение? Муж пропал, дети пропали, а вы говорите, что ей повезло?
— Ну, повезло, что вы согласились взяться за расследование этого дела, — невозмутимо пояснила нам домработница. — Света мне звонила и рассказала. Разве она ошиблась?
— Нет, — смущенно пробормотали мы.
И в самом
— Сейчас покажу вам прощальное письмо наших девочек, — сказала Катерина Николаевна. — Я сама его сто раз перечитывала. И могу сказать, оно очень странное.
В это время мы вошли в образцовую кухню, сверкающую чистотой и новенькой бытовой техникой. Катерина Николаевна открыла один из ящиков стола и достала из него лист бумаги.
— Вот и письмо, которое оставили девочки, — сказала она, протягивая его нам.
При этом на глаза у нее навернулись слезы, а рука задрожала.
— Вы были привязаны к девочкам? — спросила я.
— Очень! — с жаром выдохнула Катерина Николаевна. — Вообще-то я знаю их с младенчества. Света — моя близкая подруга. И с девочками ее я возилась побольше матери. Знаете, ведь мы со Светой вместе учились в школе. Сидели за одной партой.
И в ответ на наши удивленные взгляды Катерина Николаевна невесело улыбнулась и спросила:
— Что, выгляжу старой клячей?
— Нет, что вы! — воскликнули мы хором.
— Да ладно вам, — отмахнулась домработница. — Сама знаю, что волосы покрасить бы не мешало. Но все некогда. Да и руки не доходят. А теперь, когда в семье такое горе, и вовсе не до прически.
Теперь, когда мы с Маришей повнимательней присмотрелись к Катерине Николаевне, то поняли, что они с мадам Цветиковой действительно вполне могут быть одного возраста. Сначала нас сбили с толка седые волосы домработницы. Вот мы и приняли ее за пожилую, причем сильно пожилую, женщину.
— А волосы у меня седые почти с двадцати пяти лет, — сказала нам Катерина Николаевна, вытирая слезы уже изрядно мокрым носовым платочком. — Я привыкла. Раньше красила, а потом рукой махнула. Ну кому какое дело, на сколько лет я выгляжу? Мужа у меня нет, любовника тоже. Светка вот следит за собой, поэтому и выглядит моложе меня. Но что с того? Муж у нее все равно сбежал.
— А вы и его давно знаете? — спросила я у домработницы.
— Сколько они со Светой женаты, столько я его и знаю, — спокойно ответила Катерина Николаевна.
— И он всегда был такой беспокойный? — спросила я. — Ну, мог исчезнуть на месяц и никому не сказать, куда отправляется?
— И махинации с собственной фирмой тоже как-то подозрительно выглядят, — добавила Мариша.
— Да что вы, девочки! — воскликнула Катерина Николаевна, которая, судя по всему, была полностью в курсе переживаний своей подруги и хозяйки. — Миша всегда был примернейшим из мужей. Светке все завидовали, какой у нее муж. Тихий, не пьет, зарабатывает столько, что хватает на всю семью. Миша был отличный семьянин. Не знаю, какая муха его вдруг укусила. Он в Свете и дочках души не чаял. У меня просто не укладывается в голове, с чего ему могло понадобиться бежать из дома. Скандалов у них со Светой особых последнее время не было.