Рандеву в Лиссабоне

Денбери Айрис

Затем Дженис сопровождала уже всех троих на место будущего строительства новой гостиницы Карвалью. Когда Эверард стал обсуждать какой-то вопрос с геодезистом, приехавшим с Клайвом, молодой человек немедленно воспользовался этим и прошептал Дженис:

— Почему ты не сказали мне, куда отправилась на выходные?

— Какое тебе дело? — резко ответила она.

— Но ведь было ясно, что я вскоре об этом сам узнаю? — возразил он.

— Значит, твое любопытство было быстро удовлетворено, — ответила она так холодно, что Клайв был изумлен.

— Дженис,

ты стала другой, более жесткой и искушенной. Сказывается влияние Уитни.

В другое время она бы только посмеялась, услышав, что стала жесткой и искушенной, но сейчас она хотела быть именно такой, поддержав идею влияния на нее Уитни.

— Да, возможно я и стала более деловой благодаря влиянию мистера Уитни.

И с этими словами она отошла от него, но он упорно двинулся за ней.

— Если бы ты сказала мне, что собираешься в Гуинчо, я бы тоже туда приехал. Была бы очень забавная ситуация. Уитни пришлось бы со мной учтиво разговаривать как с равноправным гостем этого дома. Послушай, — мягко засмеялся Клайв, — я думаю, он взял тебя туда, чтобы не спускать с тебя глаз и, таким образом, держать подальше от меня.

Дженис уставилась на него не в силах поверить, что это тот же самый человек, который так нравился ей совсем недавно.

— Клайв, не обольщайся. Мистер Уитни не опустится до подобного унижения. Да и зачем ему это?

— Совсем в этом не уверен, — ответил Клайв. — Я бы с ним не вступал в игру.

Дженис решила прекратить этот глупый разговор и присоединилась к остальным. Они продолжали обсуждать земельные вопросы, подходы к пляжам и многое другое. Дженис старательно записывала все в блокнот, иногда слово в слово. Еще несколько раз Клайв просил Эверарда показать ему планы местности, но тот решительно ему отказывал.

— Как я смогу рассказать Жоакиму об окончательном решении, если не увижу, что вы, то есть ваша компания, хочет делать? — требовал Клайв.

— Мы не будем принимать никакого окончательного решения, пока сам сеньор Карвалью не получит все отчеты, касающиеся структуры почвы, цен на эту землю, и Жоаким не скажет, стоит ли вообще рассматривать этот проект, — спокойно отвечал ему Эверард. — Вот тогда мы и покажем наш проект, все планы местности и расчеты. Если к тому времени вы еще будете представлять интересы семейства Карвалью в качестве их полномочного представителя, — тут он сделал многозначительную паузу, — то, без сомнения, вы ознакомитесь со всеми необходимыми документами.

— Черт возьми, это же нечестно! — взорвался Клайв. — Вы вонзаете нож мне в спину, но вы об этом еще пожалеете, Уитни. Я уже принят в организацию Карвалью, а вы еще нет. Не советую особенно надеяться на протекцию Сельмы Скоро именно я буду решать, принимать или отвергать проекты вашей компании.

Эверард только смерил Клайва долгим изучающим взглядом. Потом он вынул из кармана сигару и медленно, с видом знатока прикурил ее.

— Рад, что вы напомнили себе, Диксон, что больше не работаете в моей компании. Правда, сожалею,

что за то время, что вы были с нами, вы мало чему научились. Дженис, пойдемте, на сегодня мы уже покончили со всеми делами.

Она и геодезист пошли за Эверардом к ожидавшей их машине. Дженис оглянулась и увидела, что Клайв продолжает стоять на том же месте, где они его оставили, явно подавленный. Он заслужил эту резкую отповедь от Эверарда. Ему бы следовало поостеречься, а не угрожать такому зубру, как Уитни.

На следующий день Дженис взяла такси, отправляясь на встречу с Леоной в Музей карет. Утром было очень много работы, и всю ее придется делать Эверарду одному. Она хотела отложить посещение музея на другое, более свободное время, но Эверард уговорил ее не делать этого.

— Нет, нет, идите, — сказал он слегка напряженным голосом. — Вы обещали и должны держать свое слово.

В назначенное время Леоны, конечно, не было, и, прождав ее более двадцати минут, Дженис решила пойти в музей одна. Может быть, Леона ждет ее внутри в вестибюле? Но в тот момент, когда Дженис подходила ко входу, завизжали тормоза и подкатила Леона. Высунув голову в окно, она закричала:

— Пожалуйста, подожди меня! Я только припаркую машину!

Она направилась в сторону площади, где было легче найти свободное место, и через несколько минут появилась сама.

— Прости, что опоздала.

— Не имеет значения, — ответила Дженис. Она уже знала, что в этом знаменитом Музее карет хранится коллекция королевских и других редких карет из бывшей школы верховой езды, принадлежавшей одному из королевских дворцов. Они стояли двумя длинными рядами, великолепные экипажи восемнадцатого и начала девятнадцатого века. Позолоченные, расписанные изображениями классических фигур, с огромными скульптурными группами, с роскошной внутренней бархатной обивкой ярких тонов, они представляли собой пышное зрелище, блеск и великолепие прошлых веков.

— Какие же лошади-тяжеловесы требовались, чтобы сдвинуть такую махину с места, — заметила Дженис, стоя перед потрясающим экипажем португальского посла в Риме. — Дороги в те времена были ужасными, и остается только догадываться, что приходилось терпеть пассажирам.

— В те времена людям приходилось мириться с неудобствами. Представляешь! Ни машин, ни самолетов, ни поездов.

— Несмотря на то что сиденья были мягкими, наверное, аристократам было очень утомительно путешествовать в подобных экипажах, — сказала Дженис.

Она остановилась, чтобы рассмотреть экипаж итальянского типа, крыша которого была обтянута бледно-голубой парчой.

— Скажи мне, Дженис, ты влюблена в Клайва? — вдруг спросила Леона.

— Влюблена в Клайва? — с удивлением повернулась к ней Дженис. — Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я хочу знать, — заявила Леона. — Ты хочешь выйти за него замуж?

— Ну, пока он не делал мне предложения.

— Посмотри, какой красивый экипаж. Его использовали при коронации одного из наших королей.