Рандеву
Шрифт:
— У тебя есть наш мобильный номер? — спросила Эрика, забирая сумки.
— Да.
Подруга поцеловала меня на прощанье и потрепала по плечу.
— Если завтра захочешь заехать, мы, конечно, будем от всего сердца рады, но, думаю, лучше бы тебе немножко отдохнуть. Устрой себе выходной.
Она огляделась.
— О Господи! Если вокруг постоянно этот шум и суматоха, до восьми часов вечера, стоит день-другой побыть в тишине. У тебя есть книги?
— Да, достаточно.
— Детей привезем в воскресенье днем. Ни о чем не беспокойся. Мы найдем чем их занять. Если захочешь увидеть их раньше, просто позвони, и я объясню, как к нам доехать.
— Хорошо, — услышала я свой голос.
Когда их «опель», громко сигналя, выезжал на дорожку, а я махала вслед,
— Сама себе хозяйка? Детей забрали?
Я кивнула и остановилась. Его глаза скользили по мне. Кажется, я перестала дышать. Было физическое ощущение того, как он на меня смотрит. Взгляд Мишеля пронзал меня насквозь.
Да, я осталась одна. Впервые с тех пор, как мы переехали во Францию.
И он это знает.
Я сглотнула. Стояла на одном месте как вкопанная, не зная, что сказать.
Мишель наклонился, закуривая. Затянулся и откинул голову к каменной стене, ни на секунду не отрывая от меня взгляд.
— Мне зайти вечером?
Сердце у меня рухнуло и билось теперь где-то в низу живота. Хочу я, чтобы он пришел? Он меня спрашивает. У меня есть выбор. «Да» или «нет»?
Мой мозг пронзали тревожные сигналы. Я думала об Изабелле, о Бастиане. О родителях Эрика, которые были мне так дороги. О тринадцати годах, что мы с Эриком были вместе. Я по-настоящему любила мужа, несмотря на то что наши сексуальные отношения после рождения Бастиана не вернулись на прежний уровень. Временами мне казалось, что они просто агонизируют. Но ведь секс не самое важное в супружеской жизни. Любовные чувства постепенно ослабевают, а то, что остается, если выпадает такое счастье, это и есть прочная основа, нерушимая связь, как у отца и матери Эрика.
Я смотрела на Мишеля. Может быть, сегодняшний вечер — действительно подходящий момент, самое время, чтобы что-то решить? Чтобы расставить все по своим местам? Мишель и все, что с ним было связано, подчинили себе мои дни и ночи, мою жизнь, а это нехорошо. Ни к чему путному такие игры не приводят.
Сегодня вечером я одна. Мне нечего остерегаться. Мы сможем спокойно поговорить. Объяснимся. Я сумею удержать его, и все пойдет так, как я захочу.
Тут же, на месте, пока Мишель продолжал спокойно разглядывать меня в ожидании ответа, я приняла решение. Да, пусть приходит. Но не за тем, о чем он думает. Я расскажу ему о своих чувствах к мужу и к детям. Объясню, что не хочу подвергать семейную жизнь опасности, не желаю рискованной связи ни в настоящем, ни в будущем. События последних дней укрепили меня в том, что надо дорожить тем, что имеешь, и беречь его.
— Да, — сказала я. — Приходи.
Сквозь расположенное высоко под потолком зарешеченное окно размером не больше обувной коробки в камеру проникает оранжевый свет заходящего солнца. Меня радует это маленькое окошко. Оно остается единственной реальностью, когда время идет, а я то дремлю, то снова просыпаюсь, и мысли с бешеной скоростью проносятся у меня в голове.
Уму непостижимо, как я смогла всем лгать, как легко у меня это получилось.
Всю свою жизнь я ненавидела обман, разные интриги, изворотливость. Женщины, изменяющие мужьям с их лучшими друзьями, мужчины, которые говорят, что должны допоздна работать, а сами развлекаются с секретаршами… Ведь эти стереотипы возникают не на пустом месте. Такое случается очень часто, и порой кажется, что весь мир только этим и занимается. Там, где мы жили раньше, амурные делишки обычно недолго оставались тайной. Я слушала подобные рассказы, возмущаясь поверхностностью отношений и той легкостью, с какой люди, которые должны были быть вместе в горе и в радости, снова и снова обманывали друг друга. И это семейные пары, в которых муж и жена, по слухам, любили друг друга, растили детей и в радужной перспективе должны были вместе состариться.
Такие связи не бывают случайными, их сознательно и активно ищут, потому что в браке чего-то не хватает. Чего-то существенного. Например, уважения или надежности. Ведь тошно
Что-то в этом духе. Я всегда думала так.
До Мишеля.
16
— Как дела?
— Все в порядке. Бастиан и Изабелла гостят у Эрики и Герарда в Сент-Илере.
— А ты?
— Я осталась из-за Пирата. С собаками в кемпинг нельзя. Но, откровенно говоря, я не очень им занята. Просто решила воспользоваться сложившимися обстоятельствами и отдохнуть. Как твоя мать?
— Лучше. Она потихоньку восстанавливается. Очень медленно, но врачи надеются, что последствий не будет. Мы с отцом тоже на это надеемся. Она тут ругается, как грузчик в порту. Оказывается, это хороший знак.
Он откашлялся. Я молчала.
— Голландия — это сущий бедлам… Вчера меня опять оштрафовали, и только потому, что на парковке не работал счетчик. И льет как из ведра. Ужасно! Скорей бы домой. Как там с погодой?
— Как обычно. Солнце.
— Прекрасно. Послушай, Симона, раз маме лучше, я, наверное, вернусь уже завтра. Позвоню тебе, как только узнаю, в котором часу прилечу, ладно?
— Хорошо.
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже.
Я положила трубку и посмотрела на часы. Девять. Парни уехали в восемь. По моим расчетам, Мишелю нужно полчаса, чтобы добраться до дома. Ему надо будет принять душ, переодеться и опять ехать сюда. Вряд ли он появится раньше десяти.
Я поднялась на второй этаж и пошла в ванную. Когда мы сюда приехали, это была замызганная комната, покрытая слоем известкового налета и грязи, и я в прямом смысле слова отскребла ее от всего этого. А теперь вся сантехника и плитка на полу покрылись толстым слоем пыли, впрочем, как и все в доме. Пыль стояла в воздухе, она поблескивала в лучах солнца, проникающих внутрь. Я повернула кран душа и услышала где-то далеко в доме стук и попискивание. Это дал о себе знать бойлер, но он хотя бы работает. Теплая вода потекла по рукам. Я посмотрела в коридор. Здесь точно должна быть дверь. Принимая душ, обычно рано утром или вечером после ужина, я знала, что Эрик и дети где-то рядом. Сейчас я была одна, в недоделанном доме без дверей. При этом ближайшие соседи живут в нескольких километрах отсюда и мы их знать не знаем. Я никогда не была бесстрашной героиней и, наверное, никогда ею не стану. Освободившись от одежды, я положила ее на раковину. Встала под душ. Вымыла голову, взяла гель, чтобы намылить тело. Руки скользнули по бедрам, и я внимательно посмотрела на свою кожу. После рождения Бастиана и Изабеллы она уже не была такой шелковой, как в юности. Это уже никогда не приведешь в порядок, не расправишь никакими кремами. На животе отложился жирок, это было видно сразу.
Я открыла кабинку и, протянув руку, порылась в косметичке, стоявшей в пределах досягаемости, в поисках бритвы. Побрила ноги, подмышки и зону бикини. Обработала скрабом лицо и шею. Потом вышла из-под душа и взяла полотенце. Начала вытираться, разглядывая себя в зеркало, висящее над раковиной. Оно было старое, все в черных пятнах, и оказалось зловредным — показывало мое отражение с садистской точностью.
«Да ты посмотри на других! — всегда говорил мне Эрик, когда я была скованной, чувствуя себя непривлекательной. — Глянь на женщин своего возраста и успокойся. У тебя прекрасное тело».