Раннее утро
Шрифт:
Т р а в к и н а. Я думала, и думать больше нечего…
А н я. Скажите, Зоя Петровна, а ваш муж знает о двойках ребят?
Т р а в к и н а. Только этого ему не хватает. У него пятнадцать укрупненных колхозов, совхоз, три МТС, конный завод, свиноводство в прорыве, ремонт тракторов. А школы, а больницы, детсады да ясли! Понятно вам? Найдет он время своими детьми заниматься? У детей есть мать. А уж я никому не дам их в обиду. Вот. И вы, как хотите, а чтоб у моих детей двоек не было. А троек тоже! Берите дневники, Анна Семеновна, сами написали, сами
С е р г е й. Аня первый год работает. Ничего, все это уладится. Исправим.
А н я. Я исправлять не буду, потому что они ничего не знают. Я буду им помогать, дополнительно заниматься, но если они не будут как следует учить уроки, начну ставить не только двойки, но и колы.
Т р а в к и н а. Да вы глядите, что делается! Да она никого слушать не хочет! И еще агитирует.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Анечка, милая, так нельзя. Товарищ Травкин столько делает дли школы, а Зоя Петровна такая уважаемая женщина, и вдруг вы так резко…
А н я. Да, о таких фактах надо говорить, и говорить резко…
Т р а в к и н а (поднимается). Чистая агитация. Придется все самому сказать.
С е р г е й. Не стоит, Зоя Петровна, все устроится.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Уж вы поверьте, Зоя Петровна, Сережа не любит бросать слов на истер.
А н я. Значит, товарищ Травкин не знает о двойках?
Т р а в к и н а. Еще они начали бы ему жилы мотать. Вы лучше не оттягивайте. Анна Семеповпа, а делайте, о чем люди добрые просят.
А н я. Он сейчас дома?
Т р а в к и н а (с иронией). Как же! Он не учитель, чтобы сидеть дома. В исполкоме.
Аня подходит к столу и берет телефонную трубку.
А н я. Дайте кабинет председателя райисполкома.
Т р а в к и н а. Киньте трубку! Повесьте!
А н я (в трубку). Кабинет товарища Травкина? Здравствуйте, товарищ Травкин. Говорит учительница русского языка Теряева. У ваших детей, Бориса и Зины, двойки по моему предмету. Не знаете? Зоя Петровна знает.
Т р а в к и н а (пытается прервать). Не говори ничего!
А н я (Травкиной). Нет, скажу. (В трубку.) Она здесь. Пришла и, вместо того чтобы посоветоваться, как помочь детям, требует, чтобы я исправила отметки.
Т р а в к и н а. Батюшки!
А н я. Передаю трубку. Зоя Петровна, пожалуйста.
Т р а в к и н а. Под корень подсекла. (Берет трубку.) Слушаю. Ага. Ну да. Так ведь… Понятно. Все понятно, Степан Никитич. Понятно. (Вешает трубку.) Говорит, дома разберемся. Велел извиниться перед вами, Анна Семеновна. Коли он велел, то извиняйте. А только по совести говорю — не знаю, в чем моя провинность.
А н я. Я приду к вам домна. И поговорим. Согласны?
Т р а в к и н а.
А н я. Не обижайтесь. А вообще — вы неправильно поступили.
Т р а в к и н а. Да как тут не обижаться. Ну, пойду, до свидания. Теперь мой Степан Никитич целый год будет меня воспитывать. Не знаю еще, как и отделаюсь.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я провожу вас.
Обе уходят.
А н я. Сергей, ты почему вел себя так? Почему решительно не возразил ей?
С е р г е й. Возражать ей не стоит: все равно ничего не поймет.
А н я. В угоду Травкиной ты готов был сейчас поступиться педагогическими принципами…
С е р г е й. Это неправда. Ты неправа.
А н я. Нет, права. И не пытайся спорить, этим ничего не докажешь.
С е р г е й. Можно и не спорить… Кстати, мне нужно срочно подготовить информацию для районо. (Садится к столу, работает.)
Пауза.
А н я. Сережа, я тебе новость хотела одну сообщить, но ты пришел такой взволнованный…
С е р г е й. Письмо от наших?
А н я. Нет. Этой новости ты тоже будешь очень рад. Дай ухо. (Шепчет ему.) Понял?
С е р г е й (не в силах скрыть растерянности). А я… даже не думал… об этом.
А н я. Сережа, а ну-ка, посмотри мне в глаза. (Упавшим голосом.) Вот и все. (Молча садится у стола.)
С е р г е й. Аня…
А н я. А ты говорил, что любишь детей?!
С е р г е й. Я говорил правду.
А н я. Не знаю, где правда. Сейчас ты так растерялся… А я ждала тебя, как я тебя ждала! (Всхлипывает.)
С е р г е й. Аня, не нужно, нет же никакой причины для слез. Ну, прошу тебя. Пойми, ведь это было неожиданно. А вообще я готов петь! Я способен сейчас на любую глупость! Ласточка моя хорошая, сегодня я счастлив, как никогда… И это ты… Ты для меня радость и счастье. Но почему у меня все так дурно получается? Вот ты и плакала из-за меня. А я ведь на все готов, только бы…
А н я (прерывает его). Ты не виноват. Это я… Сережа, слез больше не будет. Никогда ты не увидишь меня такой.
С е р г е й. Вот и снова ты стала прежней. Мне хочется вот так взять тебя на руки и закружиться в вальсе. (Подхватывает Аню на руки.)
А н я. Пусти, сюда же могут войти.
С е р г е й. Ну и пусть! (Вальсируя, напевает, потом бережно опускает Аню на пол.)
А н я. Сережа, я принесу вина, и мы с тобой выпьем. (Убегает.)