Раннее
Шрифт:
– Почему?
– Я не хочу по уши влипать в эту историю.
– О вечеринке можно догадаться – мы же с вами… ОЙ…
– Что?
– Вы же абсолютно трезвый. Как это?
Я усмехнулся, но промолчал.
* * *
Она не хотела, чтобы я её провожал, и я взял для неё такси.
– Увидимся? – спросил я.
– Захотите – найдёте, – улыбнулась она. – Я в четырнадцатой школе работаю.
Таксист покосился на меня недоброжелательно. Я не
Машина отъехала, а я побрёл на остановку автобуса – дома ждала Анита.
Мне не понравился прошедший день. А больше всего не понравился этот лейтенант из милиции, который так пристально на меня смотрел. Наверно, решил, что я похож на одного из его старых знакомых.
(Чёрт побери, как вы все мне надоели!!!)
Анита встретила меня холодно. Она изобразила на мордочке недовольную гримасу и даже хотела что-то сказать, но передумала и только тявкнула негромко.
А я не стал оправдываться, хотя и знал, что виноват.
(Чего это сын мамочки-королевы будет лебезить перед какой-то паршивой сучкой)
Анита ещё раз зыркнула на меня, а я вдруг понял, что первый раз позволил себе её оскорбить. Хотя бы мысленно.
Старик виноват. Такие кровавые сцены наяву кому угодно могут подействовать на нервы.
По ушам полоснул вскрик телефонного звонка.
Я подскочил на месте от неожиданности, потом понял, что случилось, и сорвал с аппарата трубку.
– Алло. Я не разбудила тебя?
(Что ей от меня нужно?)
– Да, – соврал я. – Но ничего страшного. Здравствуй, Маргарита.
– Здравствуй.
(Молчит. Зачем звонить, если не можешь ничего сказать?!)
–…Знаешь, я много думаю о тебе в последнее время.
(Ишь ты – она думает)
–…Ты слушаешь меня?
– Угу, – ответил я.
– Мне кажется, мы могли бы начать сначала.
– Готовь сани летом, а трамвай спереди.
– Что?
– Чем дальше в лес, тем тише будешь.
– Володя… Я не прошу, чтобы ты сразу принимал решение. Просто подумай.
– Без пользы носимый набрюшник ноги кормят.
– Я знаю, что я виновата. Но теперь я поняла, что жить без тебя не смогу. Просто не смогу…
– Бди в корень.
– Перестань, пожалуйста. Я же серьёзно.
– Я тоже.
– Но почему…
– Ученье – свет, а неученье – золото.
Я её доконал. Она повесила трубку.
(А теперь я буду спать. И телефон отключу. Ясно?)
4. Сны
Его шаги по каменному полу гулко отзывались в дрожании стен. Его лицо – это единственное, что я мог разглядеть.
(Я не мог понять, почему так темно – ведь ближайший торец этого длинного помещения был полностью стеклянным)
Он накручивал на руку кожаный ремень с огромной блестящей пряжкой. А лицо было спокойно и сурово.
– Снимай штаны,
И я в страхе ложусь лицом вниз на что-то мягкое – кажется, диван…
В мои обнажённые ягодицы впечатывается угловатая квадратная железная твёрдая колючая причиняющая боль пряжка.
…Я очнулся. Ещё не взошло Солнце, хотя горизонт немного просветлел. Анита дрыхла без задних ног. То есть ноги, конечно, были, но её сон от этого не становился менее крепким.
– Что всё это значит? – прошептал я. – Почему мне без конца снится эта чушь? Меня же никогда в жизни не пороли…
Нахлынули детские воспоминания.
(Володенька, ты почему не хочешь кашку? Давай вот тут посыплем её песочком, поделим на части… Это – за папу, это – за маму. Это за тебя)
КАКАЯ МЕРЗОСТЬ ЭТА МАННАЯ КАША.
(Володя, ты уже сделал уроки? Не будешь учиться – никто за тебя замуж не пойдёт)
КАКОГО ЧЕРТА Я УЧИЛСЯ?
Ладно – выкинуть всё из головы! Затушить плевком и затоптать. Надо пройтись – и на работу. Как там настроение у Чикина?
Я привстал и потянулся за брюками, висящими на стуле. Нащупал пряжку и вздохнул. Сам не знаю, почему.
5. Снова рабочее место
Когда находишься в комнате, где сухо и тепло, тебе, в общем-то, наплевать, что творится на улице. Поэтому я поступил опрометчиво, когда за два часа до положенного времени покинул свою нагретую постель и отправился бродить чёрт знает куда.
Утро было промозглым, леденящим и противным. Солнце затерялось где-то в драных тучах, несколькими слоями заполонивших небо. Я решил, что прогулку придётся отменить.
Подняв воротник куртки, я зашагал в сторону конторы – ничего страшного, если нагряну немного раньше.
По дороге то и дело наплывали картинки вчерашнего происшествия: тело Хлатта, болтающееся под колёсами грузовика и разбрызгивающее кровь…
(Тьфу, чёрт, почему я опять назвал его Хлаттом?)
…и его остекленевшие глаза, уставившиеся в небо – уже потом, когда грузовик скрывался из виду, а я беседовал с хладнокровной учительницей Светланой на дурацкую тему дорожного строительства.
(Погоди-ка… Что-то ты начинаешь вспоминать)
А ведь я на самом деле кое-что помню о том грузовике. Тень была "безносая" – то есть двигатель расположен под кабиной, а не спереди, за тягачом шёл длинный прицеп-трейлер, а на его борту я видел длинную надпись – букв десять, не меньше. Что же за надпись? Поганый склероз…
Ладно. Отбросим это. В конце концов, Киж, на что тебе сдался этот дохлый старик?
(Что?! Как я СЕБЯ назвал?!)
Я понял, что схожу с ума. Я остановился и сильно ударил себя кулаком по лбу: