Раннее

Бушов Сергей

"Ну да?"– усомнился я мысленно и отключил слух, принявшись внимательно разглядывать приближающийся жилой массив. Чикин долго ещё бесился позади, даже не пытаясь меня догнать. Он-то знал, что теперь никакими уговорами меня не заставить вернуться.

Я усмехнулся, представив хлипкого Чикина, который тащит холодильник обратно, в закрывшийся уже магазин, чтобы попросить вернуть деньги.

У подъезда мне встретилась тётя Галя.

– Ты что, с работы? – поинтересовалась она.

– Ага, – ответил я. – С неё самой.

– И

что вы там делаете, на этой своей работе? – недоверчиво вопросила она, оглядев меня с головы до ног.

"Ну вот, – подумал я, – и эта тоже". Не ответив, я шагнул в подъезд.

– Всё шо-то работають, – услышал я позади.

Я поднимался к себе.

2. Жилище

Едва я открыл дверь, на меня бросилось четырёхногое лохматое существо с длинной умной мордочкой.

– Здравствуй, Анита, – улыбнулся я и почувствовал, как её мокрый шершавый язык тычется мне в нос. – Ну хватит, хватит.

Анита сбросила передние лапы с моей груди и, весело виляя коротенькой шишкой, заменяющей хвост, забежала в комнату. Я запер дверь и облегчённо вздохнул – теперь извне меня побеспокоит разве что солнечный свет, бьющий в окно.

Я скинул ботинки и прошёлся по колючей дорожке. Анита поджидала меня возле шкафа, не понимая, почему я не бегу, как обычно, с порога к ряду одинаковых тетрадей в толстых переплётах, чтобы не забыть, чтобы успеть записать очередной шедевр…

– Ничего сегодня нет, Анита, – развёл я руками. – Ты уж прости.

Взгляд её потускнел, радостный хвостик поник, и шерсть, кажется, перестала лосниться и переливаться под лучами Солнца.

– Ну, извини меня, – пробормотал я. – Пожалуйста. – Мои ноги подкосились, и я сел перед ней на колени. – Эти люди вокруг – они плохие. Не обращай на них внимания.

Анита отвернулась и засеменила к своей подстилке в углу. Я поднялся и сел в кресло. Рука потянулась к одной из тетрадей – последней в ряду. Я раскрыл её на случайном месте.

– Загадка номер 84326, – прочитал я. – Крыльями машет, а летать не может. Знаешь, Анита, ответ?

Анита лежала, положив голову на передние лапы, и не шевелилась.

– Тут написано "ветряная мельница", – я с размаху воткнул тетрадь на прежнее место. Шкаф дрогнул, словно насторожившись.

– Врут, гады, – вздохнул я, оглядывая книжные полки со своим многолетним трудом. – Это я. Крыльями машу, а летать пока не выходит.

Я встал. Делать было нечего, да ничего и не хотелось.

– Слышь, Анита, – я открыл дверки шкафа и достал большую белую подушку. – Я, пожалуй, посплю. Когда нечего делать, лучше спать, потому что когда есть необходимость что-то делать, всегда спать хочется. И потом – во сне всякие интересные мысли приходят.

Анита настороженно приподняла ухо.

– Вот только когда просыпаешься, уже ничего не помнишь.

Ухо опустилось, послышался вздох, и я понял, что настроение Аниты

испортилось окончательно.

Я лёг на спину, подложив под голову руку, и закрыл глаза.

Из прихожей донёсся писк телефонного зуммера.

– И как всегда вовремя, – процедил я, поднимаясь и подходя к аппарату. – Алло!

Из трубки лилась громкая негритянская музыка.

– Слушаю! – рявкнул я.

Послышался чей-то смех, и в трубку наконец заговорили:

– Алло, Вовик? Ты уже пришёл? А то я звоню, звоню…

– Кто говорит? – перебил я раздражённо.

– Тю, – обиделись на другом конце провода, – ты че, не узнал? Это ж я, Слава.

"Какой такой Слава? – завертелось в моей голове, – почему не помню?"

– Кхм, – сказал я. – Ну и что, Слава, случилось?

– Да ничё, – рядом со Славой, похоже, начали есть какую-то вкусную вещь, и у меня от этого смачного чавканья потекли слюнки. Слава некоторое время дышал в микрофон, а потом, собрав последние капли опьянённого разума, произнёс:

– Ето… тут у нас деньрожденье празднуется. Ну, Игорь, помнишь, такой белобрысенький?

Я не помнил, но на всякий случай сказал "угу".

– Приезжай, – продолжал мой собеседник, – тут весело. Я, вообще, передавал через Павлика Петровича, но он, наверно, не доехал…

– Где вы? – уточнил я.

– Мы здесь, – ответил Слава недоуменно. – А почему ты спра… А, адрес. Пиши: улица Железный Вал, дом 7, который на углу. Не перепутай, а то их тут два с одним номером. Так, про чё я говорил?

– Квартира, – напомнил я.

– Да, – ответил Слава, – хорошая квартира. Не помню, сколько комнат… Ну, ты найдёшь. 47, по-моему… – он вдруг заорал, очевидно, забыв отодвинуть от себя трубку: – Лёль! Ты уходишь? Посмотри, какой там номер на двери, – и, услышав ответ, сообщил. – 74. Ты не перепутай, а то их тут много, квартир…

Трубку повесили.

Лишь только я убедился, что Слава меня не слышит, я разразился оглушительной тирадой:

– Неужели они рассчитывают, что я все брошу и отправлюсь в этот бедлам и бордель? Да я знать не знаю этого белобрысенького Игоря со всей его весёлой компанией! Ты слышишь, Анита, какое хамство? Звонит не пойми кто, приглашает не пойми куда и утверждает, что там весело. Запомни, Анита: мне никогда ни на каких сборищах подобного рода не бывает весело. Тем более, что я собирался лечь спать.

Короче говоря, через пять минут я догонял отъезжающий от остановки автобус, чтобы ехать на день рождения по адресу Железный Вал, дом 7 – тот, который на углу.

3. Знакомые

Дверь открыл парень в длинной белой футболке, выпущенной поверх брюк – почти трезвый.

– Вы к кому? – спросил он.

– Меня Слава пригласил, – ответил я и прошёл, оставив его в задумчивом состоянии – видимо, он тоже не мог вспомнить, кто такой Слава.