Ранние цивилизации [Энн Миллард]
Шрифт:
И щенок пошел. Он боялся, что снова появятся люди с сеткой.
Но шли вместе они недолго. У вокзала щенок снова остался один. Девочка махнула сумочкой, и он отстал. За решетчатым забором сердито кричали тепловозы.
Щенок побежал обратно. Ему хотелось скорее забраться под ящики, чтобы никого не видеть и никого не бояться. И еще ему хотелось вспомнить Руки. Руки человека, которого он любил и не боялся никогда.
Заговор не остался в тайне
На
— Там камень, там дерево. Сверху крыша, а кругом фанера, а внизу у них яма. И не видно нисколечко, кругом ветки, а…
— Заткнись, — хмуро перебил Митька. Шуруп хлопнул губами и заткнулся. Митька сказал:
— Шуруп ты и есть Шуруп. И язык у тебя шурупистый. Не трещи ты и не дергайся. Блохи, что ли, накусали? Вот дам сейчас…
Шуруп хнычущим голосом объяснил:
— Лежишь в этой засаде, лежишь, а сверху иголки на ветках. А снизу колючки всякие. А по спине муравьи бегают, щиплются. Задергаешься. Один муравей в нос залез, а чихать нельзя, а то услышат. Я чуть не лопнул, а он все не вылазит…
Митька перестал слушать болтовню Шурупа и сказал братьям Козловым:
— Значит, там штаб-квартира. Ясно?
Старший брат Валентин подумал и ответил:
— Ясно. А какой штаб?
Младший брат Глеб тоже сказал, что ясно, и тоже спросил:
— А почему квартира?
Митька долго и с сожалением смотрел на Козловых из-под косого казацкого чуба. Он не ответил.
— Что у них там в хибаре этой? — спросил он Шурупа.
— Копья всякие. Веревки. Бумаги какие-то. Дубинки из камней. Они ушли, а я поглядел. А потом она одна опять пришла, а я убежал, а когда…
— Кто она? Дубинка?
— Да нет. Та девчонка, которая тебя в пузо головой…
— Тебя о деле спрашивают, — сухо сказал Митька. — О чем они говорили? Слышал?
Шуруп набрал воздуха, чтобы выпалить все, что слышал, но тут выразил свое мнение Валентин:
— А чего сидим? Пойдем, наложим по шеям. И штаб ихний развалим. И айда в городки играть.
Митька снова кинул взгляд из-под чуба и сказал:
— Когда вас лбами стукнули, я думал, поумнеете.
Валентин стал дышать медленно и тяжело. Глеб поразмыслил над Митькиными словами и предложил:
— Может, нам тебя стукнуть? О корягу?
— Сразу поумнеет, — пробормотал Валентин.
— …коряга, — добавил Глеб.
Митька не ожидал от глупых братьев такого остроумия. Растерялся и даже не стал в ответ ругаться. Только сказал:
— Ну и пни вы, Козловы. Ну, надаем по шее. Ну, сломаем все. Мы
— Разве интересная? — поспешно поддержал Шуруп. — Зачем у них ломать? Помириться лучше и…
— Я тебе дам помириться, — хмуро пообещал Митька. — Они нас лупят, а мы мириться пойдем? Ну, иди, иди, Шурупина, мирись. Они тебя в охотники примут, топорик дадут. Только нам ты, Шуруп, не попадайся. Понял?!
Шуруп забормотал, что мириться он хотел не совсем, а только так, для хитрости.
— Мириться не надо, ломать не надо, — удивился Валентин. — А что надо?
— Надо прийти тихо. Разобрать все по косточкам. Унести все барахло ихнее. Сделать, будто ничего не было, никакого штаба. Пусть они башку ломают.
— Вот! Поняли? — сказал Шуруп.
Братья подумали и поняли. Их лица прояснились.
— Пошли тогда, — поднялся Валентин.
— Беда мне с вами, — скорбно сказал Митька. — Ну куда, «пошли»? Они там сейчас сидят все. Сейчас уж вечер. Завтра надо, когда они обедать будут. Чтоб не видал никто. Ясно вам?
— Ага, — произнес Глеб.
— И чтобы тайна была. Поняли?
— Ага, — сказал Валентин.
Но заговор не остался в тайне. В кустах у края поляны лежал Уголек. Он шел, страдая от одиночества, услышал голоса и тихо лег. И понял все.
Ты заметил, конечно, что Уголек не был злопамятным человеком. Кроме того, он уже третий день жил без друзей. И, услышав о коварных Митькиных замыслах, он помчался в лес. Он помчался, чтобы отыскать Толика и Славку, Тетку и Мушкетера. Уж, наверно, они забудут о ссоре, когда услышат его рассказ. И, может быть, Толик… может быть, он даже скажет опять: «Хороший ты, Уголек…»
Ветки летели навстречу, била по ногам трава, и даже ветер отстал от Уголька, запутавшись среди сосен.
Уголек знал, где искать друзей, догадался: там, где камень и яма от большого пня и густые сосенки вокруг. Там они, конечно, и построили себе шалаш.
Он был построен здорово. Сразу и не увидишь. С одной стороны камень закрывает, с другой стороны — деревья. Крыша дерном обложена — кажется, будто простой бугорок. Черную дыру лаза еле разглядишь среди веток.
Уголек раздвинул сосновые лапы и услышал разговор.
— А вдруг не он? Вдруг другие совсем? — доносился Славкин голос.
— Кто другие? — спросил язвительно Мушкетер. — Или я ослеп? Может быть, я спутал его с твоим папой?
— И коза там снова была, — мрачно сказала Тетка.
«О Курилыче говорят, — понял Уголек. — Опять веники ломает».
— Все равно он не один, — упрямился Славка. — Я старух с вениками видел. Из леса шли. Купили они их, что ли?
— Надо поймать и к леснику тащить, — сказала решительная Тетка.
— Курилыча утащишь! — засомневался Славка.