Ранняя печаль
Шрифт:
– - Он и есть, дорогая, наш главный начальник. Кормилец ты наш...
– - и Джумбер с Тамазом, не сговариваясь, как в игре, разом обняли Рушана.
Видя растерянность девушки, которой показалось, что ее разыгрывают уже втроем, Рушан поспешил объяснить, чтобы не обиделась:
– - В каком-то роде я их начальник. Хоть и вижу их нечасто, обычно здесь, по вечерам, или у "Космоса", и, конечно, на поле в игре. Но наряды на зарплату нападающим ежемесячно закрываю я, эти трое орлов числятся на моем стройучастке. Джумбер -- плотник шестого разряда, он капитан, лидер.
– - И, продолжая шутить, подлаживаясь под общее настроение, сказал, обращаясь только к Глории: -- Если они сегодня ведут себя недостойно и не оказывают должного внимания единственной девушке за столом, я их непременно понижу в разряде. Удар по карману -- самый эффектный удар, так считает мой начальник. А как считаете вы, капитан, мастер коварных штрафных ударов?
– - Глория, я вижу, у вас на глазах слезы, остановитесь, не жалейте нас прежде времени. Рушан добрый и слишком любит футбол, чтобы пойти на этот бесчеловечный шаг...
За столом дружно рассмеялись шутке Джумбера.
Неразговорчивый Роберт за спиной Джумбера подавал официантке какие-то знаки, и она явилась к столу, неся бокал для Рушана и большую вазу с влажно блестевшей горкой темно-бордовой черешни.
– - Так вы строитель?
– - спросила почему-то обрадованно девушка.
– - Да, старший прораб.
– - А мы с вами отчасти коллеги, я ведь архитектор. Но я всегда воюю со строителями, мирно не получается. Они говорят, что меня в тридцать лет хватит инфаркт...
Она вдруг попросила Тамаза поменяться местами и, оказавшись рядом с Рушаном, мечтательно продолжала:
– - Как было бы здорово, если бы я создала что-то необычное, выдающееся для нашего города, а вы построили. Мне кажется, вы бы не доводили меня до инфаркта, понимали меня, -- закончила она вроде бы шутливо, положив руку ему на плечо, но в глазах ее Рушан почему-то уловил печаль.
"Странная девушка, -- подумал он.
– Странная и такая... родная..."
Недалеко от них, в соседнем секторе, за несколькими столами сидели гонщики и технический персонал, сопровождавший именитых спортсменов.
– - Покажите мне Кадырова, -- неожиданно попросила Глория.
– - Вон, посмотри, "киты" сидят отдельно -- за столом рядом с оркестром, -- подсказал молчавший до сих пор Роберт.
Большой банкетный стол занимали человек семь. Те, что постарше, -- в костюмах, при галстуках, а помоложе -- в джинсах и пуловерах с яркими эмблемами известных спортивных фирм, в однотонных рубашках от Кардена, лет на пятнадцать опережая грядущую моду. Чувствовалось, что свет они повидали. Держались не шумно, с достоинством.
Оркестр заиграл что-то лирическое... Тамаз, извинившись, пошел приглашать девушку за соседним столиком, куда его усиленно зазывали весь вечер.
– - Я бы хотела потанцевать с Кадыровым. Я суеверная и когда-то слышала: общение со знаменитыми приносит удачу, -- сказала вдруг Глория. Видимо, мыслями она была не за столом и даже не в "Жемчужине".
– - Если хочешь потанцевать, пригласи, -- спокойно сказал Джумбер, не обратив особого
– - А вдруг откажет?
– с опаской спросила Глория, и это еще больше удивило Рушана.
– - Тебе?
– - на этот раз с недоверием и удивлением спросил Джумбер и заулыбался.
– - - Хотел бы я видеть парня, который тебе откажет!
– - Ах, была не была!
– - сказала девушка, вставая и направляясь к столику, за которым сидел Кадыров, и не верилось, что минуту назад она робела, сомневалась...
Через минуту Джумбер кивнул Дасаеву:
– - Посмотри, Рушан, как они танцуют, беседуют, словно старые друзья. Разве скажешь, что Глория ростом выше Габдурахмана? Удивительный такт, женственность, умение не принижать партнера, даже физически. И как ей это удается? А красивая... Смотри, Рушан, не влюбись, такая девушка -- и счастье, и погибель для нашего брата. При всем обаянии она и человек необычайно талантливый, но в этом ты еще убедишься, ведь вы коллеги...
Закончили они вечер вместе с гонщиками, и Глория оставалась единственной девушкой за столом. Провожали гостей до гостиницы всей компанией, и гонщики по дороге допытывались у Глории, за кого же она завтра будет болеть. Она, не задумываясь, улыбаясь, отвечала, что, как и все в Заркенте, -- за Габдурахмана, ответом своим смущая и без того стеснительного Кадырова, растерявшегося от обаяния и внимания очаровательной девушки.
У гостиницы нехотя распрощались -- гонщиков ждал трудный день. Джумбер, обращаясь к Рушану, попросил:
– - Рушан, пожалуйста, проводи Глорию, я сегодня за тренера, негоже самому опаздывать на отбой, да и завтра у нас ранняя тренировка. Если не проспишь -- приходи, постучим вместе.
Рушан при случае проводил время на тренировках, принимал участие в двухсторонней игре...
Они шли по обезлюдевшим тихим улицам, и Глория вдруг спросила:
– - Тебе нравится "Жемчужина"? Я имею в виду архитектуру, интерьер.
– - Слов нет, замечательное кафе, я думаю -- молодежи повезло.
– - Почему же ты за весь вечер не поздравил меня?
– - спросила она вдруг с вызовом.
– - С чем?
– - растерялся ничего не понимающий Рушан.
– - Разве месяц назад ты не был на открытии "Жемчужины"?
– удивилась Глория.
– Мне показалось, ты там стал завсегдатаем.
– - Мне как раз выпала вторая смена, потому и не получилось, хоть я и знал об этом, -- признался Дасаев.
– - Ах, вот оно что, -- сказала она неопределенно.
– - А кто архитектор, слышал?
– - Только краем уха, какая-то армянская фамилия.
– - Караян?
– уточнила девушка.
– - Точно! Солидная фамилия, звучная, наверное -- известный архитектор.
Девушка остановилась и, шутливо раскланявшись, протянула руку:
– - Разрешите представиться: я -- Глория Караян.
– - Значит, ты дочь архитектора? Пожалуйста, поздравь отца от души --достойная восхищения работа.
– - Рушан, еще одно оскорбление -- и я уйду навсегда, и тебе никогда не вымолить у меня прощения.
– Сказано было шутливо, но в голосе все же слышалась обида.