Рапсодия гнева
Шрифт:
– На задание? – усмехнулась Марина.
За годы супружеской жизни она уже привыкла, что такого мужа на коротком поводке держать просто нельзя – сдохнет со скуки. Пусть лучше поиграется, чем будет уныло сохнуть у телевизора, который все равно не смотрит из принципа.
– Ага… – Фролов последний раз посмотрел на висящий в шкафу галстук, сморщился и пошел в прихожую надевать туфли. – Минут через пятнадцать звякни Голубевым, пусть собирают Димку. А я на минутку к ребятам на Лагерную заскочу.
– Давай, давай,
– Хорошо. Перетрахаю всех теток, какие попадутся, и сразу домой.
– На ужин хлеба нет, так что купи батон, когда будешь возвращаться.
– Ага… – Саша отпер дверь и спешно выскочил в подъезд. – К двадцати часам буду как штык, веришь?
– Свежо предание…
На Лагерной Джек сидел один, видно, Женька опять умотал с Таней, но это как раз нормально. Пусть привыкает к человеческой жизни.
– Ну что? – Саша оторвал измученного друга от компьютера.
– Никак не могу отладить эту чертову прогу. Маленькая, а какая зловредная…
– Я не о том. Что с прослушкой? Что-нибудь выяснил? Где отчет?
– Обойдешься без отчета, как все выясню, так и расскажу. Но пока не все ясно, маловато информации.
– Ну хоть что-нибудь расскажи! Я ведь туда иду, а как соваться в пекло совершенно безоружным?
– Топор возьми.
– Нашел время умничать! У меня времени нет ни копейки, мне еще малого Голубева надо забрать. – В голосе Фролова обозначились нотки нешуточного раздражения.
– Остынь и послушай. – Джек оторвался от клавиатуры. – Что-то там, конечно, неладно, вчера они подбивали какие-то сомнительные списки, но из обрывков слов целостную картину составить ой как трудно.
– Поэтому я тебя и посадил, – фыркнул Саша.
– Я тоже не бог! Разве что наполовину… Нужно изнутри поглядеть. Ладно, попробуй выяснить, много ли в старшей группе миссии неженатых и незамужних, а заодно обрати особое внимание на некоего Алекса Бертрана, Есть там у них такой. Надо узнать, за что он отвечает, хотя бы приблизительно. В любом случае вчера вечером он говорил с этой Мартой о Таниной маме. Я услышал фамилию. Понял?
– Ну, хоть это… Что там, по-твоему, вообще происходит?
– Охмуряловка, – безразлично ответил Джек. – Вот только цели мне пока не совсем ясны. Но организация суровая, явно добиваются чего-то конкретного.
– Ладно, спасибо хоть на этом. Все, я побежал.
С Димой Голубевым встретились у самого кинотеатра. Переговорили, словно заправские разведчики перед десантированием на оккупированную территорию, даже перемигнулись заговорщицки.
– Гляди в оба! – шутливо напомнил Фролов.
Но глаза парнишки были не по-детски серьезными – не до шуточек. Для него это была не просто игра – уже понял, что дело приходится иметь с самым настоящим врагом. Причем за прошедшие
Голубев все-таки улыбнулся, словно уронил последнюю каплю воды из опустевшей фляги, картинно козырнул двумя пальцами и первым ступил на лестницу. Фролов невольно загляделся на гордую осанку мальчика, тот шел расправив плечи, будто гардемарин на последнюю битву, разве что не хватало снаряженного свинцом карабина. Но он наверняка был, этот карабин, точно был – невидимый, мысленный, на истертом ветрами и солью ремне, иначе отчего бы так поднялось угловатое мальчишечье плечико?
Они поднялись по лестнице, вошли в вестибюль второго этажа и столкнулись с лучезарной улыбкой Марты.
– Добрый вечер! – мягко поздоровалась она. – Дети уже почти все собрались. Иди Дима, там дядя Алекс с вами займется до начала уроков.
– А потом? – с напускным безразличием спросил Голубев, словно не из интереса даже, а лишь бы не промолчать.
Умница, а не мальчик.
– Потом с вами займется Кэролайн, сегодня будет особый урок. А дядя Алекс поможет мне заняться со старшей группой.
– А… – так же безразлично кивнул Дима, но Фролов заметил выставленный вниз указательный палец на его руке.
Он сам учил мальчишку боевым сигналам, и этот означал: «Обрати внимание». Во дает! Играет, конечно, но разве не игры и не книги делают из мальчишек героев?
Когда Дима ушел в зрительный зал, улыбка Марты сделалась если не шире, то гораздо теплее.
– Взрослые собираются потихоньку. Идемте, выпьем кофе. Кстати, вы купили себе бритву?
– Выбираю… – немного сконфузился Саша, все же заметив в глазах американки холодный блеск льда.
Припомнила… Ну-ну. За что боролась, на то и напоролась.
Народ действительно уже сидел в одной из двух комнат, в той, что побольше и без компьютера. Окна в ней не было, только удобные кожаные кресла и низкий столик из тонированного стекла. Свет мягкий, успокаивающий, льющийся неспешным потоком из низко подвешенных настенных светильников. Породистый запах горячего кофе. Интим…
В креслах сидело всего пять человек, четверо женщин и очень застенчивый молодой человек, прыщавый, худой, робко прятавший взгляд за легким налетом притворной скуки. Женщины вели спокойную беседу, играя в светский салон, а парень теребил в руках зеленую книжку о защите окружающей среды. Фролов ничуть бы не удивился, если бы он держал ее вверх ногами.