Рапсодия любви
Шрифт:
— Это все? — так громко спросил Теренс, что поверенный вздрогнул.
— Да, сэр Теренс. Ваш отец был краток и изложил самую суть.
— Мне интересно, что конкретно он оставил. Полагаю, этого хватит, чтобы выплатить ваш гонорар?
— Хватит с лихвой, сэр Теренс, — ответил мистер Торогуд укоризненным тоном.
Адвокат счел, что его торопят в таком деле, которым он неизменно наслаждался, поскольку играл в нем главную роль.
— Я рад это слышать, — заметил Терри, — хотя сильно сомневаюсь, останется
— Терри! — с упреком воскликнула Орлена.
Она всегда боялась, что ее импульсивный брат слишком откровенен в своих высказываниях, а ей не хотелось, чтобы у мистера Торогуда сложилось о нем неправильное впечатление.
Адвокат осторожно убрал клочок бумаги в свой кожаный портфель.
— Ну? — почти агрессивно спросил Терри. — Вы скажете нам самое худшее, или нам придется ждать, пока вы не подсчитаете те жалкие гроши, что мой отец спрятал в банке? — Помолчав, юноша горько добавил: — Вы же знаете, нам с сестрой редко перепадал даже пенс из того, чем он владел.
Орлене показалось, что высохшее лицо мистера Торогуда на минуту смягчилось, словно адвокат в самом деле понимал, что они пережили. Затем он сказал своим обычным напыщенным тоном:
— Вы, должно быть, сознаете, сэр Теренс, что пока рановато давать вам точный отчет об имуществе вашего отца, но, уверяю вас, моя контора составит полную опись как можно скорее.
— Вряд ли это займет много времени! — презрительно обронил Терри.
Орлена вновь коснулась его руки и мягко спросила:
— Вы скажете нам, мистер Торогуд, какой суммой мы с Терри будем располагать? Вероятно, вы понимаете, что для нас обоих это вопрос первостепенной важности, поскольку нам надо на что-то жить.
— Да, конечно, мисс Орлена, — кивнул мистер Торогуд. — Я думаю, по скромному подсчету, каждому из вас достанется примерно двести тысяч фунтов!
После этих слов адвоката воцарилась мертвая тишина. Молодые люди окаменели. Они во все глаза смотрели на мистера Торогуда, и актер, живущий в душе поверенного, упивался произведенной сенсацией.
— В-вы… сказали… двести тысяч… фунтов? — сдавленным голосом спросила Орлена.
— Да, мисс Орлена, и я с огромным удовольствием сообщаю вам эту новость, зная, как она должна быть приятна и вам, и сэру Теренсу.
— О Боже! — воскликнул юноша, вновь обретя дар речи.
Снова наступило молчание. Через минуту Терри не выдержал:
— Вы хотите сказать, что наш отец сидел на всех этих деньгах и не желал давать нам ни пенни? — Он вскочил на ноги и встал у стола, нависая над мистером Торогудом. — Вы понимаете, что мне пришлось обходиться без приличной одежды? На коленях умолять местных фермеров, чтобы дали мне поездить на одной из своих лошадей? Что отец отказался отпустить меня в Лондон после окончания Оксфорда, и что бы я ни просил, ответ
Терри так несдержанно повысил голос, что мистер Торогуд укоризненно кашлянул и лишь потом ответил:
— Конечно, не подобает дурно говорить о мертвых, сэр Теренс, но полагаю, в этих четырех стенах мы можем признать, что ваш отец, покойный сэр Хеймиш, фактически был скрягой.
— Как мы могли вообразить, как мы могли подумать хоть на мгновение, что он не так беден, как говорит? — спросил Терри в недоумении.
При этом он посмотрел на сестру, и когда серые глаза Орлены встретились с его глазами, девушка прошептала:
— Он… отказался отпустить маму… за границу, когда она была так… больна. Врачи сказали… если бы она поехала к солнцу, когда здесь было так холодно, она… могла бы жить.
Голос Орлены задрожал от подступающих рыданий. Брат подошел к ней и обнял за плечи.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказал он, — но нет смысла оглядываться на прошлое. Теперь мы можем смотреть вперед, в будущее — совсем другое будущее, Орлена, чем мы себе представляли.
— Есть еще кое-что, что я должен вам сообщить, — вмешался мистер Торогуд.
Молодые люди повернулись к нему.
— Деньги по праву ваши, — продолжил адвокат, — но вы не можете ими распоряжаться, пока вам не исполнится двадцать один год.
— Что будет через три месяца, — обрадовался Терри, — а значит, мне не придется долго ждать!
— Пока вы оба не достигнете совершеннолетия, — продолжил мистер Торогуд, словно юноша не перебивал его, — ваш отец назначил опекуна, чтобы управлять вашим состоянием.
— Опекуна? — в изумлении воскликнул Терри. — Это кого же?
Мистер Торогуд медленно извлек из своего портфеля еще несколько бумаг.
— Этот документ был оформлен три года назад, после того, как скончалась ваша мать. Если бы ваш отец умер раньше леди Уэлдон, она, конечно, стала бы вашим законным опекуном.
— Мы это понимаем, — снова перебил его Терри, — но кого назначил наш отец?
— Своего друга графа Алверстонского, — ответил поверенный.
— Графа Алверстонского? — воскликнул юноша. — Кто он такой, черт побери?
Он оглянулся на Орлену, и сестра, чуть подумав, сказала:
— Он много лет был папиным другом. Они вместе учились в Оксфорде и потом, наверное, изредка общались, но я давно не слышала, чтобы папа упоминал о графе.
Девушка посмотрела на брата, и оба поняли, что после смерти их матери отец, без преувеличения, слегка сошел с ума. Он отгородился от всех своих друзей и знакомых и становился скупее месяц за месяцем, год за годом, отказываясь потратить лишний пенс, если это было возможно, пока дети в самом деле не поверили, что они так бедны, как он притворялся.