Рапсодия любви
Шрифт:
Дженни вскочила на спину Снежку, галопом пронеслась через арену, перепрыгнула ограждение и исчезла в бурлящей толпе.
Орлена встала, держась за фортепиано. Если бы не его защита, девушку сбили бы с ног.
Ибо теперь из-за сцены выскочила толпа людей и животных.
Танцующие собачки тащили за собой своих дрессировщиков. Медведь бежал вперевалку на всех четырех лапах радом с хозяином, который держал цепь, охватывающую шею животного.
За ними, крича во весь голос, мчались через арену рабочие
Шум и смятение усиливались из-за того, что лампы, освещавшие Амфитеатр, были погашены, и теперь лишь языки пламени показывали дорогу в зрительном зале.
Люди, словно темные тени, надвигались на Орлену и, ударяясь о фортепиано, которое стонало и двигалось будто живое, пробегали мимо, чтобы присоединиться к общей свалке, сражающейся за выходы.
Женщины непрерывно визжали, мужчины кричали.
Орлена оглянулась через плечо. Она боялась сделать хоть шаг, но видела, что пламя на сцене взвивается все выше и уже достигло крыши.
Сильно пахло гарью. В воздухе повис едкий дым, из-за которого стало трудно дышать.
Девушка стащила маску. В этот момент какой-то мужчина толкнул ее с такой силой, что треуголка слетела с ее головы.
Орлена придушенно вскрикнула.
«Я должна выбраться отсюда», — подумала она, но не представляла, как это сделать.
Повсюду толпились люди, и шум, царящий в Амфитеатре, стал более оглушительным и пугающим.
Пожар наносил большой ущерб.
За сценой слышался грохот падающих балок — впрочем, возможно, это были декорации. Пламя уже охватило оркестровую яму.
Огонь пополз вдоль самого Амфитеатра и, добираясь до лож, пожирал красные плюшевые портьеры, которые казались такими яркими и нарядными.
— Я должна уходить, — сказала себе Орлена.
Но стоит отойти от фортепиано, и ее тут же собьют с ног. Девушка задрожала от страха, представив, что будет лежать без сознания на опилках арены.
Она видела, как падают другие женщины, и заметила, как с балкона прыгают мужчины.
Повиснув на руках, они падали в толпу и, судя по шуму и крикам, давили при этом других людей.
Орлена посмотрела в одну сторону потом в другую, и с отчаянием поняла, что пламя продвигается вдоль лож и скамей у сцены быстрее, чем люди успевали покинуть Амфитеатр.
— Что мне делать? — простонала она в ужасе.
Вдруг кто-то поднял ее на руки, и девушка вскрикнула.
— Все хорошо, — раздался знакомый голос. — Я о вас позабочусь.
Орлена ошеломленно замолчала. Ее сердце встрепенулось от чистого счастья, и ужас, который она чувствовала, исчез.
Она в безопасности! Граф нашел ее!
Он пришел, когда Орлена больше всего в нем нуждалась! Ей не нужно принимать никаких решений, лишь оставаться полностью в его руках.
Казалось, граф движется к одному из переполненных выходов, но ей было
Вот чего она хотела, чего жаждала и по чему тосковала каждую ночь; вот о чем она молилась, думая, что это никогда не случится.
Но граф нашел ее, и больше не было никаких забот, никакого страха, никакой опасности.
Орлена по-прежнему слышала крики и вопли зрителей, шум и потрескивание пламени, и от дыма по-прежнему было трудно дышать, но это уже не имело значения.
Она могла спрятать лицо на его плече, чувствовать его руки, прижимающие ее к самому сердцу.
«Я люблю его! — подумала девушка. — Я люблю его, а все остальное не важно».
Граф медленно, но неуклонно продвигался сквозь толпу, однако на то, чтобы выйти, потребовалось некоторое время.
Он огляделся.
Мужчины прокладывали себе дорогу к выходам, а женщины падали на землю и оказывались затоптанными толпой.
Граф не потерял головы и осторожно выбирал путь. Он был выше и сильнее большинства окружающих его людей, а потому вскоре добрался до одного из боковых выходов, ведущих в поле.
Там он быстро побежал прочь от толпы, кружащей вокруг горящего здания, пересек все поле и лишь затем повернул к дороге.
Только добежав до каменной ограды, он обернулся и увидел Амфитеатр — горящий маяк на фоне темнеющего неба.
Корабельный рангоут, парусиновая крыша и дерево, из которого был построен цирк, стали топливом для продвигающегося пламени. Здание уже полыхало так, что было очевидно: никто не предпринимает ни малейшего усилия, чтобы его спасти.
Поля позади Амфитеатра были заполнены испуганными животными, удирающими от огня.
Посмотрев на них, граф повернулся в противоположную сторону — к Вестминстер-бридж-роуд.
Он нашел место, где можно было легко перелезть ограду, и поставил Орлену на ноги.
Она неуверенно покачивалась, пряча лицо на его плече. Вероятно, у нее закрыты глаза, подумал граф, поддерживая девушку.
— Нам придется лезть через стену, — объяснил он. — Я посажу вас наверх, затем перелезу сам и сниму вас с другой стороны.
Орлена подняла голову, и в свете пожара граф увидел ее лицо, обрамленное венецианской кружевной вуалью. Глаза девушки лучились, и она больше не боялась.
Долгое мгновение граф смотрел на нее. Потом решительно поднял и усадил на стену.
— Вы держитесь? — спросил он, прежде чем убрать руки.
Орлена не ответила, и граф понял, что ей трудно говорить. Он перелез на другую сторону и снял ее с ограды.
Девушка была очень тихая и податливая в его руках, и граф не поставил ее снова на землю, как ожидала Орлена, но понес по дороге туда, где должен был ждать его экипаж.