Рапсодия в стиле mort
Шрифт:
– Голова болит.
Нора подошла к столу и проверила упаковки. Субъект внимательно следил за ней внимательными прищуренными глазами.
– Арсений, ты сидишь на «колесах»? – Она стремительно повернулась к нему. – Только ничего не придумывай! У Мишки были проблемы в десятом классе! Это, – Нора потрясла упаковкой, – на «отходняк», как они выражаются! Чтобы не тошнило и голова не болела!
Глаза небритого субъекта сузились еще сильнее. Нора уловила в них злую насмешку.
– Разве ты не видишь, что все таблетки на месте?
Она растерянно
– Тогда зачем тебе… – договорить она не успела. Открылась дверь спальни, и на пороге возникла девица с длинными распущенными волосами. Девица куталась в простыню, из-под которой торчал край длинной ночной рубашки.
– Здрасте, – сказала она так обыденно, что Нора даже растерялась. – А который час?
Нора быстро взглянула на Арсения. Насмешка покинула его глаза. Он пялился на девицу как большая собака, с преданностью и обожанием. Это Норе категорически не понравилось. Молодая соперница в ее сценарии не предусмотрена.
– Уже одиннадцать, – подал голос Арсений. – Как ты?
Девица сморщила нос:
– Погано. Где мои таблетки?
Арсений повернулся к Норе.
– Будь добра, отдай девушке ее лекарство, – попросил он вежливо.
Потрясенная Нора молча протянула упаковку. Девица поблагодарила, цапнула таблетки и скрылась в спальне.
Нора посмотрела на Арсения.
– Как это понимать? – прошептала она, потому что голосовые связки внезапно сели.
Арсений пожал плечами.
– Да как хочешь!
– Арсений!
Нора вложила в это слово столько мягкой укоризны, сколько ей было отпущено природой.
– А что особенного? – спросил субъект, усмехаясь. – Дело молодое!
Нора хотела в очередной раз призвать Бога, но вовремя спохватилась. Дверь спальни приоткрылась, из-за нее снова высунулась растрепанная девица. Простыня окутывала тело наподобие римской тоги, ночной рубашки на ней уже не было:
– Где моя одежда? – Девица поймала неприязненный взгляд Норы и сконфузилась: – Простите, я в таком виде…
– Открой гардероб, – посоветовал Арсений. – За вид можешь не извиняться, чего я там не видел.
У девицы хватило совести покраснеть. Дверь снова захлопнулась.
– И это в такой день! – сказала Нора, обращаясь к самой себе.
Глаза Арсения вспыхнули.
– Не твое дело!
– Нину только-только похоронили!
– И это тебя не касается!
Нора покачала головой. Она уже знала, куда нанести удар.
– Зря ты так, Сенечка. Я по делу. Утром мне позвонил Олег Владимирович и просил зайти к тебе. – Она с удовлетворением увидела, как небритые щеки субъекта окатила красная волна.
– Что он тебе сказал?
Вопрос прозвучал враждебно, однако в глазах с лопнувшими кровеносными сосудами мелькнул страх. Норе это понравилось. Похоже, она и вправду нашла уязвимое место Арсения Платонова.
– Он
Арсений опустил глаза и кивнул. Его лицо стало непроницаемым.
– Спасибо. – Голос ровный. – Если это все…
Он не договорил. Нора широко улыбнулась.
– В смысле «выметайся, дорогая»? – Она подошла к Арсению и попыталась обнять его за шею. От майки несло залежавшимся бельем, однако Нора пересилила себя и прижалась головой к его плечу. – Может, выпроводишь эту дурочку? – шепнула она, поглаживая мужской затылок длинными красивыми пальцами. – Сегодня такой день, когда рядом должен быть близкий друг.
Нора отодвинулась и заглянула Арсению в глаза. Она чувствовала нарастающее раздражение. Он стоял как каменный, излучая флюиды несокрушимой неприязни. Неужели ей так и не удастся его приручить? Нора считала своей главной проблемой Нину, а выходит, что она ошиблась.
– Она останется, а ты уйдешь.
– Почему?
Арсений соблаговолил взглянуть на гостью.
– Потому что ее я пригласил в отличие от тебя.
Он выдержал ее молчаливый яростный натиск, не отводя глаз. Нора грубо оттолкнула Арсения с дороги и вышла из номера. Дверь захлопнулась, замок щелкнул с отчетливой неприкрытой угрозой, словно взведенный пистолетный курок.
Глава 16
«Хотя мама всегда удивлялась силе его воображения, Арсен считал, что унаследовал свой дар от нее. Он рос под аккомпанемент ярких увлекательных рассказов об отце-полярнике, погибшем на Крайнем Севере много лет назад. Рассказы звучали убедительно, потому что их иллюстрировали фотографии, расставленные по всей квартире. На снимках фигурировал высокий широкоплечий мужчина с мягкой короткой бородкой, одетый в пушистую меховую куртку и свитер с высоким воротом. «Отец», – поясняла мама маленькому Арсену. Мужчина смотрел на сына с веселым недоумением, словно не верил своим глазам. Между бородой и усами, казавшимися хрустальными от инея, сверкали ровные крупные зубы; густые волосы, не покрытые шапкой, развевал порыв ледяного ветра.
Арсен любил мужчину на фотографиях. Наверное, поэтому долго не замечал, что снимки, расставленные на столе, тумбочке и развешанные по стенам, отличаются только размерами; это был один кадр, размноженный со страстной многократностью. А потом нашел фотографию отца в пожелтевшем старом журнале, который мама хранила на самом дне гардероба под стопкой аккуратно сложенных скатертей. Арсен уже умел читать, поэтому довольно легко выяснил, что зовут того не Петр Платонов, а Василий Загребнюк, и он вовсе не полярник на арктической станции, а строитель мостов. В 1961 году Василий Загребнюк был жив-здоров и вместе с китайскими друзьями строил мост через реку Амур. Это Арсен узнал совершенно точно, посмотрев дату в углу журнальной страницы.